DEADLY ARROW

DEADLY ARROW

Одиночество варга

Варг стоял на мокром песке у старого, разбитого штормами пирса. Ветер трепал черную шерсть на загривке, двумя красными угольками горели глаза. Зверь втягивал ноздрями свежий соленый воздух. В этом пустынном краю не было ни людей, ни домашних животных, а дикие всегда избегали его. Иногда он видел развалины фортов и истерзанные временем камни, покрытые точками и штрихами огама, древние вехи, которые теперь уже ничего не обозначали. Но людей он не встречал.

Морской ветер не принес никаких интересных запахов, и варг неспеша потрусил вдоль линии прибоя. Море казалось серебряным, волны лениво и тяжело накатывались на берег, слизывая следы варга и оставляя на песке лишь полосы сверкающей пены.

Еще задолго до того, как варг увидел реку, он почувствовал резкий запах гниющих водорослей. Все устье небольшой речушки было забито ими, среди буро-зеленых растений попадались и мелкие рыбешки, которыми сосредоточенно лакомилось несколько чаек. Как только варг подошел поближе, птицы с пронзительными криками поднялись в воздух. Он презрительно взглянул на них и, пройдя немного выше по течению, стал лакать речную воду.

От этого занятия его оторвали звуки волынки. Варг поднял мокрую морду и прислушался. Мелодия казалась нереальной, словно из другого мира, она завораживала и звала. И варг откликнулся на зов. Неслышно ступая мягкими лапами, он шел, пока не увидел музыканта. Это был старик, еще довольно крепкий, но с белыми, как снег, волосами. Варг подошел ближе. Музыкант увидел его и опустил волынку. Варг с любопытством разглядывал инструмент, а человек смотрел на него, спокойно и строго, будто хозяин на непрошеного гостя. Они долго стояли друг напротив друга. А потом старик подобрал с земли камень и швырнул в зверя.

Варг почти не почувствовал удара, но изнутри, из самого сердца, нарастало рычание, подбираясь к горлу. От ярости его огненные глаза разгорелись еще ярче. Старик не успел ничего сделать, когда зверь с глухим воем вцепился ему в горло. Варг рычал и раздирал плоть, рвал ее острыми когтями. Он с удовольствием вдыхал запах свежей парной крови, а хрипы старика лишь подстегивали его. Варг остановился лишь когда тело было настолько изодрано, что его нельзя было узнать. Отдышавшись, он стал лизать еще теплую кровь, потом съел часть мяса.

Солнце заходило за горизонт, словно не желая освещать трапезу зверя. Поев, варг лег рядом с трупом, взгляд его остановился на окровавленной волынке и он почувствовал странную пустоту. Он завел свою дикую песню: ветер далеко разнес печальные звуки, но никто ему не ответил. Варг замолк и опять посмотрел на волынку, пытаясь вспомнить ее звучание. Давно, очень давно он слышал музыку. Когда еще был человеком.

Он уже не помнил за что, за какое преступление его посадили в лодку и оттолкнули от родного берега. Он был игрушкой волн, морского течения и ветра; он выл, как дикий зверь, яростно и отчаянно, и на чужую землю сошел уже варгом. Сначала он обыскивал каждые руины, надеясь встретить людей, а потом свыкся. Он научился разговаривать с ветром и понимать настроения моря. Теперь старик был для него только пищей.

Проснулся он под жужжание мух - они налетели на остатки музыканта и кружили над ними темным гудящим облаком. Варг брезгливо фыркнул и отправился дальше. Он бежал через лес, темный и тихий, через зеленое поле, а потом увидел холм. На вершине холма неровным кругом стояло двенадцать больших камней - менгиров. Варг обнюхал камни, они пахли силой, силой нездешнего мира. В центре круга чернело пятно костра. Раньше зверь обрадовался бы этому, он бы сидел и ждал того, кто разводил огонь, но сейчас он только обошел странное место и вернулся в лес.

Варг бежал, и ему чудилось, что кто-то неотрывно следует за ним. Достигнув опушки леса, он пошел шагом, внимательно озираясь по сторонам, прислушиваясь и принюхиваясь. Что-то было здесь не так, солнечные блики лежали не там, где им полагалось, пели птицы, которые давно покинули эти места, пахло теплом и безмятежностью, хотя варг знал, что опасность рядом. Поэтому он ничуть не удивился, когда из-за деревьев появился человек, рыцарь в блестящих латах. Рыцарь неспешно поднял заряженный арбалет. Варг ловкой тенью метнулся в сторону - и почувствовал, как разверзлась под ним земля.

Он провалился в волчью яму, один из вбитых в дно кольев пропорол ему бок. Варг тихонько заскулил от боли и отчаяния - он видел, что из ямы ему не выбраться. День сменился ночью, а ночь днем. Рана его загноилась, несмотря на то, что он вылизал ее; над ней вились мухи. Их жужжание раздражало, но у варга уже не было сил отгонять назойливых насекомых. Он только морщился, когда они ползали по его носу или глазам. Ему хотелось прыгать и беситься, разгоняя мух, но это ничуть бы не помогло, поэтому варг терпел.

Он не считал дни, он ждал - упорно и терпеливо. Он знал, что очень долго может продержаться без еды и питья и проклинал себя за это. Но ждал. За время странствий он научился многому, а главное - не думать. Размышления рано или поздно приносили боль, поэтому варг настойчиво изгонял глупые мысли. Он лежал с закрытыми глазами, но ароматы леса сами проникали в него, создавая особую картину мира, куда более точную, нежели то, что видели глаза.

Однажды зыбкое равновесие запахов было грубо нарушено, повеяло чем-то острым, липким. Паника, страх, отчаяние. Варг встрепенулся. Шелест травы заставил его настороженно поднять уши, потом на яму пала тень и огромное животное со стоном свалилось в яму. Это был лось, он рухнул прямо на кол и умер почти мгновенно. Варг встал, всколыхнув мушиное облако, и подошел к лосю. Он немного отъел, а потом вскочил на тело, поднялся по нему и легко выбрался из ямы.

Теперь к нему вернулась злость. Она подсказала, что ему делать дальше, указала дорогу туда, где сможет умереть его противник.

Уже наступила ночь, когда зверь вошел в круг камней. Он хромал, шерсть свалялась, от ходьбы вскрылась рана и из нее тек гной и сукровица. Шлейф мух назойливо следовал за ним, облепляя бока, как только варг останавливался.

Возле почти угасшего костра стоял рыцарь. Его латы блестели серебром в лучах месяца, снятый шлем лежал у ног воина. Белоснежные волосы рыцаря развевались на ветру, он играл на волынке, тщательно выводя мелодию. В музыке слышался шум прибоя и шепот деревьев, но варг ее не слышал. Его сердце оглушительно отсчитывало секунды, ярость громко шептала "смерть", а гудение тучи мух заглушало и эти звуки.

Зверь прыгнул на рыцаря - и промахнулся. То ли лунный свет его обманул, то ли рыцарь успел увернуться. Зарычав, варг приготовился к новому прыжку. Рыцарь положил волынку на землю и выхватил из ножен меч. Длинный клинок не давал варгу даже и приблизиться к воину. Зверя била дрожь от злости и отчаяния, и он прыгнул. Меч пронзил его насквозь, но варг не обращал внимания на боль. Его зубы достигли цели, вонзились в нежную податливую плоть и теперь ничто не могло заставить его разжать хватку. Он пил кровь своего врага, чувствуя, как с каждым глотком возвращаются силы и истончается лезвие меча, застрявшего между ребер.

Варг пил кровь рыцаря, пил его жизнь, а когда тот умер, ожившее пламя костра осветило склонившегося над трупом человека. Его тело было покрыто коркой из грязи, крови и гноя, но все раны затянулись. Подняв изувеченное тело рыцаря, он бросил его в костер, туда же последовала и волынка. На мгновение ему показалось, что серебристый свет месяца перетекает в волынку и гаснет, сгорает вместе с ней. Он взглянул на небо, черное, как дыра в бесконечность, и спустился к старому пирсу, который теперь казался куда прочнее и изгибался над клокочущей водой, будто половинка моста. На волнах поднималась и опускалась маленькая лодочка. Улыбаясь своим мыслям, он ступил в лодку, отвязал канат и предоставил ветру и морским течениям нести судно.

Он приплыл в деревню на закате. Стоило ему ступить на берег, как утлая лодченка развалилась, будто только и ждала этого. Люди бежали взглянуть на него, а он стоял обнаженный и прекрасный, но все еще такой похожий на их соплеменника, каким был раньше. Только в глазах его кровавыми бликами отражалось заходящее солнце.

-- Привет. Море меня вернуло, - сказал демон.