АЛЕКСАНДР  ДУСМАН

Годовщина

Звезда была просто оскорбительно неприметной. Бывший гигант, ещё совсем недавно упивавшийся своей последней мощью, понуро освещал обломки планет в тусклом образе красного карлика. Лишь один огромный, мёртвый булыжник уцелел на самой окраине системы. Капитан корабля дальнего поиска Лей Галей стоял на мостике и печально созерцал обзорный экран локатора.

Космический быт приедается быстро. Всего несколько часов прошло в планетарном режиме, а на корабле уже успела воцариться атмосфера тягучей меланхолии. Они называли это орбитальной хандрой, когда первый восторг пробуждения уступает место унылой рабочей рутине.

Их было трое. Когда-то считалось, что так безопаснее. Удобнее, проще, экономичнее. Впрочем, теперь это уже не имело значения. Лей небрежно взмахнул рукой, и звезда исчезла. Экран локатора потемнел, покрылся древесным мхом; стены зашелестели пластиковыми листьями. Под потолок с астматическим хрипом неуклюже взобрался древний макет родного Солнца, а где-то вдали весело засмеялся ребёнок. Однообразность встроенного пейзажа давно перестала вызывать у капитана даже привычное тупое раздражение, неизменно сопровождавшее его после каждого долгого сна. Сейчас же осталась только апатия. Он отрешённо слушал запись детского смеха и понимал, что скоро, в одно прекрасное бездонно-чёрное утро он выберет тишину, и это станет началом конца.

Лей прошёл в комнату совещаний – небольшой  овальный отсек с древним деревянным столом и пластиковыми креслами, мрачно выстроившимися в пыльный перекошенный ряд. На стенах висели настоящие картины с земными пейзажами и многозначительными овощными натюрмортами. Холодный пол укрывали ковры. Предполагалось, что архаичная обстановка обеспечит уют и домашнее тепло, но эта комната всегда, с самых первых суток полёта, казалась им вычурно-лишней в строгой геометрии корабельных коридоров.

- Я ненавижу тебя, - громко сказал Лей. Комната не ответила, молча взирая на капитана пустыми глазницами иллюминаторов – очередного  бесполезного наследия прошлого, когда мечтательно изучать скучные точки далёких звёзд считалось обязательным  занятием любого сознательного астронавта.

Он начал готовить стол. Сначала скатерть, бережно извлечённая из тонкой полиэтиленовой упаковки. Мягкая ткань приятно ласкала ладони, привыкшие к грубым, рабочим  деталям полётного интерьера. Затем большая пузатая бутылка вина, три стеклянных бокала, упаковка салфеток. Бесполезные предметы в бесполезном месте.

Капитан придвинул кресла, лавируя между хищно вздувшимися облаками пыли. Он двигался осторожно, то и дело сверяясь с инструкцией на задней обложке пожелтевшего полётного журнала. В таком важном и ответственном деле, как праздничный ужин, он не мог полагаться на собственную память. Как, впрочем, и во всём остальном.

***

- Ты думаешь, капитан готовит что-то особенное? - спросила Гала, второй пилот и бортовой врач в одном весёлом веснушчатом лице. - Всё-таки круглая дата.

- Не знаю, - раздражённо бросил Мицуко. Штурман был вызывающе мрачен и демонстративно отмалчивался всю дорогу от безжизненного булыжника до швартовочного шлюза “ВРГ-56873”. Именно так, возможно, чересчур возвышенно, романтично, по-юношески наивно, но в то же время не без определённой практичности, и назывался их поисковый корабль.

- Орбитальная хандра? - сочувственно вздохнула девушка, и, включив протонный форсаж, заложила последний стремительный разворот над жалким подобием планеты.

- Посмотри, какая прелесть, - сказала она и покачала посадочный катер с крыла на крыло, когда они прошли над только что установленным маяком. - Разве в тебе не поднимается гордость за человечество? Органичный симбиоз стремительного технологического прогресса и  любительской лепки из вакуумного пластилина – чем не блестящее отражение настоящего величия расы?

- Благородное ощущение гордости потеряло остроту после первого десятка изуродованных планетоидов, - ответил Мицуко. - Но, должен признать, в этот раз тебе удалось превзойти саму себя.

Гала польщённо покраснела. Маяк действительно получился на славу. Раньше, ещё до того как сломался вакуумный трафарет, достаточно было залить жидкий пластилин в огромную раскладную форму, и через пару дней по корабельному времени на планете красовалась изящная скульптурная пара – мускулистый, подтянутый богатырь и юная девушка с роскошными вьющимися волосами. Они стояли, обнявшись, во всём своём обнажённом великолепии и смотрели на звёзды с надеждой и  вызовом в лучащихся трепетным героизмом глазах.

Но трафарет сломался. Вместо изящных образцов классической скульптуры в моду  вошёл буйный экспрессионизм в тесной сцепке с абстрактной халтурой. Вместо того, чтобы мирно заполнять форму, струи жидкого пластилина хлестали из множества мелких отверстий, пробитых коварной метеоритной атакой на подходе к очередной звёздной системе. Кажется, тринадцатой по счёту. Мощный поток пластилина, получив неожиданную свободу, тут же застывал, не выдержав натиска беспощадной пустоты, а благородные шаблоны посланников человечества обрастали странными щупальцами и хвостами, придававшими юным фигурам поистине демонический вид.

Трафарет не подлежал ремонту, и экипажу пришлось в полной мере проявить свои способности к изобразительному искусству. Они творили по очереди, вручную направляя шланг с пластилином на выбранную заранее площадку. Лучше всего для этой цели подходил потухший вулкан или могучий горный массив, чтобы подчеркнуть величественность композиции, но на этот раз статуи расположились на голой равнине, так как гор на булыжнике не было.

- А мне нравится, - Гала бросила последний взгляд на своё творение. - Очень похоже на тех, первых, не находишь?

- Копировать образцы бесполезно, - ответил штурман. - Подключи фантазию, твои морщинистые карлики становятся всё более однообразными.

- Постоянство – признак мастерства, - обиженно заметила девушка. - И это не морщины, а боевые шрамы. Образцы мне всегда казались несколько инфантильными.

Мицуко неопределённо хмыкнул. Сам он склонялся к авангардизму и увлечённо экспериментировал с “депрессивными формами”, как он их ласково называл. Но лучше всех лепил капитан. Его монументальные колонны с улыбающимися рожицами в основании фундамента буквально кричали о самосозерцании и просветлённой классической строгости цивилизации-творца.

- Проверим связь, - сказала Гала и включила волновой передатчик. Из динамиков послышалась тихая музыка, и чей-то ровный, лишённый эмоций голос начал мягко начитывать приветственный текст:

- В эфире маяк. Люди Земли приветствуют вас. К нашему общему сожалению, в этой системе нет обитаемых планет, поэтому дождитесь короткого сигнала и запишите следующие координаты...

- Выруби эту чушь, - застонал Мицуко. Катер стремительно ускорялся, а штурман всегда с трудом переносил перегрузки. - Специально, да?

- Да, - улыбнулась Гала и бросила последний взгляд на маяк. Две приземистые, грузные фигуры с весьма отдалёнными признаками отряда приматов стояли, обнявшись и запрокинув квадратные головы к звёздам, а рядом весело мерцал маленький сигнальный огонёк.

***

Первым из шлюза появился штурман, бормоча отрывистые японские проклятия. Выглядел он откровенно неважно: высокая, стройная фигура сегодня словно сжалась, уменьшилась вдвое, не выдержав прелестей орбитального пилотажа. Обычно аккуратно собранные в хвост светлые волосы разметались растерянным вихрем.

- Всё в порядке, Ши? - спросил капитан. Он едва успел закончить уборку.

- Сумасшедшая, - бросил Мицуко и направился в санитарный отсек, приволакивая левую ногу.

Следом в корабль ворвалась Гала. В контраст штурману она словно вознеслась под самый потолок, излучая полное и безоговорочное удовлетворение собственной персоной. Обычно спутанные светлые локоны были перетянуты в аккуратный хвост; лицо светилось спокойной уверенностью.

- Как вам стыковка, капитан? - весело спросила она.

- Лучшая за последнее столетие, - честно ответил Лей. - Не забудь, у нас сегодня праздничный ужин. Ровно сто планет назад мы получили сигнал.

- Праздничный? Ужин? Что... - девушка осеклась и виновато посмотрела на капитана.

- Что мне надеть? - подсказал он.

- Что мне надеть? - повторила Гала.

-  Моё любимое, цвета слоновой кости. Помнишь тот вечер, когда... когда… - капитан достал небольшой квадратик пластиковой бумаги из кармана полётного комбинезона и прочитал:

-  ...когда мы вместе провожали Солнце на озере нашего детства?

- Это было прекрасно, - подхватила Гала. - Легко и печально, словно годы, которые ожидали...

- ...ожидали нас впереди, приоткрыли на миг туманную завесу грядущего и мы увидели...

- ...Звёзды, - закончила Гала и радостно рассмеялась.

- Отлично, - улыбнулся капитан. - Ещё пара планет, и мы сможем обойтись без шпаргалок.

- И всё-таки они были странными, правда? - задумчиво сказала Гала.

- Правда, - ответил капитан. - А теперь беги, приведи себя в порядок. Я вас позову.

- Капитан, - тихо сказала Гала.

- Да?

- Что мне надеть?

- Всё что угодно. Ты можешь выбрать любой комбинезон.

Он отдал шутливый салют, развернулся, залихватски прищёлкнув домашними тапочками и, чеканя шаг, отправился на мостик. Где-то чуть правее и выше засмеялся ребёнок своим надсадным искусственным смехом, а сзади послышался странный звук, чем-то очень похожий на плач. Наверное, показалось.

***

- Экипаж в комнату совещаний, - спокойно сказал капитан Лей. Негромкая команда, возвысившись в повелительный рык, раскатистым эхом пронеслась по динамикам внутренней связи. Тут же ожил и тихо зашелестел кибернетический секретарь, искусно стилизованный под перо, танцующее по белоснежному листку голографической бумаги.

- Вторник, десять-десять, - продиктовал Лей. - Совещание экипажа.

- Вторник, десять-десять, - гнусаво повторил секретарь.

- Убрать звук, - поморщился Лей. - Убрать свет.

На столе появились свечи. Яркие, режущие глаза корабельные лампы вспыхнули и погасли, уступив место мягкому мерцанию древних восковых палочек.

- В чём дело, капитан? - в дверном проёме бесшумно возник штурман Мицуко.

- Садись, Ши, - сказал Лей и расслабленно откинулся на спинку кресла. - Гала идёт?

- Да, мы столкнулись у внешнего шлюза.

- Как она?

- Шипит, как обозленная кошка.

Капитан понимающе усмехнулся. Штурман был всегда язвительно точен в определениях. И неважно, что кошку они видели только на картинках, пусть и потрясающе реалистичных, и она обычно лишь отрешённо мурлыкала и с пугающим остервенением лакала виртуальное молоко.

- Внешний шлюз? - на всякий случай уточнил капитан.

- Угу, - Мицуко внимательно изучал праздничный стол и, казалось, даже не слышал вопроса.

- Скатерть! - вдруг раздался восторженный визг, и в комнате сразу стало заметно светлее. - Капитан, вы – прелесть! - категорично заявила Гала, пожирая глазами стол.

- Я решил не мелочиться, - смущённо пояснил капитан. - Гулять – так гулять.

- Здорово, - восхитилась Гала, с разбегу плюхнувшись в кресло.  - Глядишь, не в последний раз.

- В последний, Гала, в последний, - сухо заметил штурман.

- Ши, перестань, - осадил его Лей. - Помоги лучше разлить вино.

Мицуко разразился длинной тирадой на японском, но всё же взял один бокал и встал рядом с капитаном. Язык он выучил с помощью корабельной библиотеки, не в силах вынести столь вопиющего несоответствия своего имени с холодной нордической внешностью, которой обладала вся команда. Он мог бы, конечно, перейти на стандартный цифровой код, но настойчивая, немного извращённая мысль о том, что имена даны им с какой-то определенной, осмысленной целью, не давала ему покоя. Остальных это почему-то совершенно не трогало.

Экипаж поднял бокалы.

- За Землю, - торжественно произнёс капитан. Он достал небольшой пластиковый квадратик из кармана полётного комбинезона и прочитал:

- Мир её праху. Что бы это ни значило.

Они помолчали. Каждый думал о своём. Гала – о красивом платье цвета слоновой кости. Ши Мицуко – о неизвестном своём прототипе, абстрактном учёном, политическом лидере или маленькой девочке, которой, быть может, когда-то принадлежало его странное имя. А капитан Лей Галей думал о противном стуке, который наливался неумолимой силой в его груди.

- Извините меня, - сказал он, наконец. - Я сейчас вернусь.

Он собрал бокалы, аккуратно перелил вино обратно в бутылку и вышел из комнаты. Только оказавшись в спасительной темноте коридора, он позволил себе побежать. Ворвавшись в каюту, он бросился к зеркалу, где на маленькой неприметной полочке лежало его запасное сердце. На миг он замер перед собственным отражением. Высокая, стройная фигура, светлые волосы, собранные в аккуратный хвост. Интересно, зачем их сделали одинаковыми?

До взрыва оставались считанные секунды, но он успел. Только вперёд, всё дальше к звёздам. А если остановишься, сработает бомба. Если устанешь жить, сработает бомба. И больше некому отозвать их назад.

Он прошёл на мостик. Звезда была просто оскорбительно неприметной. Бывший гигант, ещё совсем недавно упивавшийся своей последней мощью, понуро освещал обломки планет в тусклом образе красного карлика. Лишь один огромный, мёртвый булыжник уцелел на самой окраине системы. Капитан корабля дальнего поиска Лей Галей стоял на мостике и печально созерцал обзорный экран локатора.

Но он не был один. Его ждали. В маленькой комнатке с иллюминаторами и дурацкими коврами, озарённой тонким пламенем свечей.

- И всё-таки они были странными, - прошептал капитан и улыбнулся звёздам.