Я медленно набрала номер ресторана, попутно перечитывая СМС:
"Нас будет 2".
Вчера писал - от одного до трех. Ну, с кем приедет? С Костиком?
- Алло, - сказала я равнодушно. - Я бы хотела уточнить заказ на
сегодня, на три часа... Нас будет трое. Да, уменьшите. Давайте один. Да, тоже
один... Оставьте апельсиновый.
Положив трубку, я еще раз перечитала сообщение и написала ответ:
"Небось, с Костиком?"
Ответ пришел минуты через три, пока я мыла посуду после
завтрака: "Не-а!"
Недоброе предчувствие охватило меня. Беспокойство человека,
который идет в ловушку. Со мной такое было... по крайней мере, однажды, когда я
потеряла Джимми и уже не могла спокойно смотреть на "Грейс".
Я пошла в свою комнату и обреченно села на диван. Пару минут
спустя я поймала себя на том, что тупо смотрю в кремовую стену перед собой, с
трудом встряхнулась и открыла стеклянную дверцу шкафа. Правда, рука потянулась
не на книжную полку, а за кассетами. Я достала одну из коробки, вставила в
магнитофон и, перемотав на начало, включила погромче. И только потом вернулась к
шкафу.
На прощанье поднимай бокалы
Золотого, терпкого вина...
Люди, которые написали эту песню, точно бывали там же, где я.
Может, они сидели где-то рядом в таверне, где мы пили на
прощание с Джеймсом, когда мне надоело быть книжной пираткой, когда я уже
убежала ото всех, собираясь уйти навсегда. И ведь ушла... Он подарил мне вот эту
вещицу, спрятавшуюся теперь в глубине шкафа, между книгами.
- Игрушка? - спросила я, разглядывая маленькую модель фрегата.
Ничего в ней не было особенного - планочки дерева, кусочки ткани, грубые нитки,
разве что бушприт был чуть посеребрен.
- Не совсем игрушка, - грустно улыбнулся Джеймс. - Не больше,
чем то, что ты собираешься сделать.
- А что я собираюсь сделать? - переспросила я, взвесив в руке
кораблик. Он легко помещался у меня на ладони.
- В игрушки сыграть наоборот, - сказал Джеймс, не глядя на меня.
- Мы же с тобой - ребячья забава, воображаемое.
- Ну да, - усмехнулась я, вернув игрушку Джеймсу. - Вот я-то это
и проверю. Никому пока не удавалось доказать предположение Рыжего Роже. Слишком
многое говорит и в пользу, и против этой мысли...
Я запнулась. Наступило молчание. Тяжелый вздох Джеймса потонул в
шуме таверны. Было утро, и уже так шумно... Неужели кто-то в ночь вернулся с
золотом? И ведь я уже никогда, никогда не узнаю, что случится потом, ближе к
вечеру...
- Джеймс... - начала я, глядя в свой бокал, - Джеймс, зачем ты
рассказал мне об этом? - простонала я.
Наши взгляды встретились. Вот так вот двое слишком сильных,
слишком занятых людей, которые так понимают друг друга, не могут позволить себе
стать ближе. Так и носило нас с Джеймсом по этому морю и этим островам, пока он
не раскрыл мне тайну, как капитан капитану: нас не существует. Мы выдуманы.
Может, этот такой цельный мирок придумал какой-то пацан, может, писатель с
детской душой. Я не знаю, у меня-то душа болела по-настоящему, когда мы
прощались с Джеймсом. Я бросила "Грейс" на острове Надежды. Если бы я стала
рассказывать им, что я хочу сделать, они бы меня не поняли и, конечно, никогда
не отпустили.
- Тебе будут нужны деньги, - сказал Джеймс. - Вещи. Много чему
научиться. Мы, конечно, знаем там нескольких людей, но этого мало.
- Я слышала, там можно делать что-то из наших вещей, - сказала
я, рассматривая свой пистолет.
- Вот и сделаешь, - улыбнулся Джеймс, подтолкнув ко мне
кораблик. Он скользнул по отполированному сотнями посетителей столу прямо мне в
руки.
Я поставила кораблик на стол, села перед ним и закрыла глаза.
Мне хотелось плакать.
В реальности я оказалась вполне нормальным, только одиноким
человеком, с только что полученным дипломом управленца, с маленькой квартирой в
далеком пригороде, магнитофоном, компьютером, мобильным телефоном... Сначала я
спустила все, кроме оружия. Потом кинжал и пистолеты. К этому времени я уже
освоилась в тусклом, жестоком мире, нашла работу, на фирме у одного давнего
романтика. Он с интересом выслушал мой рассказ о том, что произошло в наших
морях за прошедшие годы: он не бывал там со студенческих времен. И без лишних
разговоров принял меня на работу менеджером.
Этикет, в общем-то, не требовал, чтобы я делала ответное
приглашение на День рождения одному из коллег, который весной приглашал меня к
себе. Но так уж вышло... короче, мне было просто необходимо его пригласить. Я
вообразить не могла, что выйдет как-то по-другому. Кроме него я пригласила еще
кучу народу - подумала и вспомнила совершенно разных людей. Но в мою хибару
вести всю эту компанию мне не хотелось. И я придумала пойти в кафе. Только вот
денег, как назло, не было. Был только фрегат Джеймса.
Я проглотила слезу, медленно накрыла кораблик ладонью и нажала
на мачты, зажмурившись. Я бы еще и уши заткнула - не могла я слышать, как
захрустели палочки-реи, ослабел крохотный такелаж, развалились борта - почти
невесомые под моей рукой. Когда я открыла глаза, на столе лежали пять
пятисотрублевых купюр с безымянным парусником. Ровно столько, сколько может
понадобиться на ресторан. Когда я опаздывала однажды на важную встречу и так вот
перевела на деньги свой второй пистолет, он превратился ровно в четырнадцать
рублей - на маршрутку.
...А у всех, как назло, возникли какие-то форс-мажорные
обстоятельства. Прямо как в той реальности - как только становится жарко, сильно
рискуешь остаться в одиночестве. Остался, правда, один приглашенный.
С кем бы ты ни приехал, подумала я, глядя на себя в зеркало...
будь что будет. Я поправила короткую куртку, затянула покрепче резинку на
непослушных волосах. Я уже знала, что такое платить фрегатами.
Мы молча сидели за столом, разглядывая наполовину нетронутые
закуски. Я сделала щедрый заказ: четыре разных ассорти, бутылка вина, салат и
второе на каждого, да еще фрукты.
И нас действительно был только трое. А Женя, разумеется, приехал
с девушкой.
Я не знала, куда деться, сидела напротив них, скрестив руки на
груди. И такое со мной уже было, когда я, бросив выгодную добычу, несмотря на
недовольство команды, летела на всех парусах в Палау-де-Мар, спасла Андреаса и
стояла перед ним, вымазанная сажей, с расцарапанным лицом, с двумя пистолетами,
не зная, что делать дальше. Сердцу не прикажешь, а кому нужна бой-баба, которая
с двух рук за двадцать шагов попадает в шиллинг?
Ну и смотрели они на меня с невыводимой тенью сочувствия в лице.
Чего вы мне сочувствуете? Думаете, знаете, что такое реальность? Знаете, по
каким законам построен этот космос? А сколько в нем воображаемых миров? Для вас
- быть может, ни одного...
- Может быть, допьем вино? - предложила я устало.
- Нет, вино мы допивать, пожалуй, не будем, злой гаишник по
углам прячется, - потянулся Женя.
- А вы меня завезете домой? - спросила Маша, жизнерадостная,
улыбчивая, чуть полноватая девушка. Собственно, при ином раскладе я была бы рада
с ней подружиться... - У меня же тут родичи, я их сто лет не видела.
- Ну, как скажете, - улыбнулась я.
Я расплатилась, мы отвезли Машу, и она, чмокнув Женю в щеку,
выбежала из машины.
- Куда теперь? - спросил Женя, отъезжая от подъезда.
- Поехали ко мне, - отозвалась я с заднего сиденья, где я
сгорбилась в неудобной, стесненной позе.
- Поедем, - с любопытством ответил Женя.
- Неплохо, - сказал Женя, глядя в окно на дальний лес и долину
реки. - В центре такого не найдешь.
Я улыбнулась, включая музыку на компьютере.
- Еще бы, - сказала я.
- Слушай, что у тебя тут за моряки жили? - спросил он, переводя
взгляд с настенного календаря с "Крузенштерном" на маленькую перламутровую
картинку со старомодным галеоном.
- Не знаю, - неуверенно проговорила я.
Мне очень захотелось спросить его - он-то из какого мира? Но я,
конечно, сдержалась.
Так мы с ним посидели еще минут сорок, выпили чаю с тортом.
Потом я проводила его на первый этаж, потому что в лифте не было света. И
вернулась к себе. Уф, наконец-то закончился этот фарс, который я сама
устроила...
Мне бы впору сползти по стенке и плакать молча, сидя на полу.
Так вот, чем больше мечтаешь о чем-то, чем горше разочарование. Ни тебе фрегата,
последней памяти о теплых морях и горячих годах, ни тебе парня... Да что мне от
него надо, от белобрысого менеджера?
Пока продолжала играть музыка, я молча прошлась по комнате.
Что-то блеснуло серебром в шкафу, между книгами.
Я оглянулась, подошла, заглянула в шкаф, не решаясь открыть
дверцу.
Плевать на всех, подумала я, улыбаясь. И спасибо тебе, Джеймс. И
даже спасибо тому, кто со скуки придумал наш мирок. Я знаю, что такое платить
последним фрегатом и выкарабкаться обратно...
Даже знаю, как прожить в этом тусклом, настоящем мире. Плевать
мне на него. Я плачу фрегатами.
Ну теперь-то я повеселюсь! Я точно знала, сколько мне нужно,
чтобы купить альбом про самые красивые и знаменитые парусники, а еще мороженое
мятное и два диска с фильмами, - и на театр, конечно, тоже должно хватить. День
рождения того стоит! Хотя я, по идее, должна была отпраздновать его еще неделю
назад. Но не случилось...
А потом - если, конечно, он вернется опять - когда на работе
станет поспокойней, я куплю путевку и уеду в Бретань. А то и на Карибы. Нет, это
совсем не то, что было со мной, но все же... быть может, я узнаю что-то
знакомое. Хотя я и в Москве узнаю очень многое.
Я уверенно, но все же не без дрожи, и с закрытыми глазами,
превратила кораблик в кучу бумажек. Я говорю - превратила, но как это происходит
на самом деле - я не знаю: все вещи превращаются сами, хотя не без моего усилия.
Я также не могу понять, почему возвращался только маленький
корабль. Во всяком случае, тогда не понимала, а сейчас догадываюсь.
И тут раздался телефонный звонок - как всегда, некстати. Звонок
по мобильному телефону от весьма неожиданного человека - полупосторонней
подруги. Она сказала, что находится недалеко от моего дома, и попросила
разрешения заглянуть. Я согласилась и быстро забросила висевшие на стульях
шмотки на верхнюю полку шкафа.
Но Вика даже не стала заходить в комнату. Она переступила через
порог - бледная, растрепанная, с пышным воротником и пышными светлыми волосами,
- и буквально упала на табурет в прихожей.
- Мама, - сказала она и закрыла лицо руками.
- Что случилось? - спросила я, присев рядом на корточки.
Признаться, и у меня малость ноги подкосились.
- Понимаешь, это такая сложная история... ты помнишь про Витю?
Ну, я не могу рассказывать. И... в общем, мне нужны деньги. Иначе она никогда
меня не поймет.
Я снизу вверх посмотрела в покрасневшие глаза.
- Тебе нужно поехать и поговорить, да?
- Ну вроде того, - кивнула она. - И деньги... ну ты понимаешь, я
не могу просто так уехать. У меня вообще ничего нет. Я в эти месяцы...
Мне не хотелось вынуждать человека жаловаться мне на жизнь, и
слушать все это, признаться, тоже не хотелось. Я поднялась и спросила:
- Сколько, как ты думаешь, тебе нужно?
Вика посмотрела на меня немного колючим, недоверчивым взглядом.
С таким человеком рядом я и дня бы не смогла провести. А вот
видеть иногда - могла. А главное - она была моей противоположностью. Но ведь
могла быть ей и в том самом книжном мире. В мире, где я жила до того, как Джеймс
зачем-то рассказал мне о настоящем - и я потеряла покой.
- Тысячи четыре, - сказала она и добавила, - Я, на самом деле,
хотела у тебя спросить - вдруг посоветуешь, что можно сделать, чтобы взять
кредит. Ты же в деловом мире вращаешься...
Когда мне приписывают деловой мир, да еще с такими интонациями в
голосе, я обычно... прощаю.
- Я не доверяю кредитам, - сказала я, глядя на нее вполоборота,
с порога комнаты. - Четыре с половиной для надежности, ага?
Вика подняла глаза.
- Ты чего?
- Подожди, - сказала я и, открыв шкаф, достала только что
положенные туда деньги и вернулась в прихожую. - Держи. И успехов.
- Да ты ччч... - запнулась Вика, веером держа в руках купюры. -
Спаасибо.
- Пожалуйста, - грустно улыбнулась я.
Ни тебе денег, ни тебе дня рождения. Пойду в сувенирный,
посмеюсь грустно над тряпично-спичечными корабликами...
Я часа полтора просидела за столом, читая и краем глаза следя за
шкафом.
Кораблика не было.
То есть, я знаю, что так мне еще не доводилось тратить деньги.
Хотя было дело - там, когда мой неожиданный широкий жест практически лишил нас
средств, и мы были вынуждены три дня болтаться вдоль берегов в поисках
пропитания. Кто бы знал, что тогда я выслушала от своих товарищей...
За окном темнело. Мне стало грустно. Закрыв глаза, я
облокотилась о стол и задумалась. Ведь было тогда на что надеяться, во что
верить. А сейчас что? Вот он возьмет и не вернется. И я останусь без такой вот
яркой жизни. Это вам не картинка на стене.
Там мы шатались по островам, рассуждала я, и надеялись встретить
добычу или чем-нибудь поживиться, хотя бы приличной едой. Печальное состояние
"Грейс" далеко уйти не позволяло. А на ремонт нужны были деньги, нужны были
люди... а не мои усталые ребята, которых мне было ужасно жалко. Начинался сезон
дождей, прямо как сейчас. Противно было, и даже паруса устали. И никого мы так и
не встретили.
Хотя что это я - конечно, именно тогда мы встретили самых что ни
есть замечательных людей: Джеймса и его команду.
Эта мысль была совершенно невыносимой. Потому что и в моем
старом мире, и в Москве если и встречают друг друга такие люди, как я и Джеймс -
им вечно некогда. Зато чего стоит такая встреча. За нее, пожалуй, не стыдно было
бы отдать и последний фрегат, да за такие вещи не берут фрегатами. Да и где тот
фрегат...
Придется научиться вытаскивать себя обратно по-настоящему.
Тут мне пришла в голову новая мысль: как все же странно, что
никто так и не узнал - можно ли вернуться отсюда в воображаемый мир?
Я встала. Сидеть сложа руки - не годится. Надо хотя бы просто
пойти погулять. И сдался мне этот альбом.
В полутьме зазвонил телефон; я заметила зеленый переблеск едва
не до того, как услышала пиликанье. Подбежав к мобильному, я увидела незнакомый
номер и нажала на кнопку.
- Алло? - и мой голос улетел в какое-то очень шумное место.
И мне ответили. Сначала я подумала, что в Баркенвилль провели
телефон, а то и поставили ретранслятор мобильной связи, если судить по номеру. И
вот в той самой таверне сидит и говорит со мной сам...
- Джеймс! - закричала я так, что сама едва не оглохла.
Но успела разобрать слова:
- С днем рождения, прости, я в метро, перезвоню!
И прежде чем я успела еще что-то сообразить, поезд с воем уехал
в тоннель, и сигнал совсем исчез.
В попытке пересчитать мысли я нашла их так много, что едва
успевала за ними уследить. Это был Джеймс, нет сомнений, и у меня был его
телефон. А не будет же он всю оставшуюся жизнь сидеть в тоннеле!
И ведь нашел меня, позвонил, хотя телефонными номерами я не
разбрасывалась. И датами дней рождения - тоже. А потому очень может быть, что
Джеймс - кто-то из моих знакомых!
Но это я обдумать не смогла, это было выше моих сил. Итак,
думала я, подходя к окну и все пытаясь собраться с мыслями, у меня есть номер
Джейсма. А еще есть...
У меня возникло ощущение, будто мне в затылок смотрит пистолет.
Во всяком случае, раньше я испытывала это чувство как раз в подобных случаях. Я
медленно оглянулась через правое плечо.
Из-за книжных корешков в шкафу выглядывал серебряный бушприт.
