- Уважаемый Ляо Ци-Шэнь, Ходящий Босиком, мне действительно нужен умный и расторопный секретарь. Но боюсь, я не смогу принять ваше предложение. За сегодняшней день я не видела даже тени ломаной полушки. Зато услышала много такого, что не пожелала бы услышать и врагу. Тем более некрасиво будет с моей стороны переложить этот неблагодарный труд на плечи секретаря, которому, быть может, мне вскоре нечем будет заплатить.

  - Древняя мудрость говорит: "Ступай медленно, если хочешь вернутся". И еще: "Первый день торговли всегда в убыток". Назначьте мне плату из полученной прибыли и не думайте больше об этом. Сосредоточьтесь на работе, а хлопоты оставьте мне. Мы, китайцы, имеем четырехтысячелетний опыт в подобных делах.

  - А вы, льстец, уважаемый Ляо Ци-Шэнь! Что ж, я готова воспользоваться вашими услугами, но учтите, весь риск нашего предприятия делим пополам.

  - Я готов, Ищущая Истину. В конце концов, хуже уже просто некуда.

   Так начала свое существование контора "Саша и Ляо. Магический розыск". Я отвела Ляо комнату на втором этаже дома, что по крайней мере избавляло меня от скуки по вечерам. Каждый вечер Ляо выполнял в саду комплекс физических упражнений, который он называл "у-шу". Я никогда не думала, что человек может так красиво двигаться! Мой небольшой жизненный опыт и недолгая жизнь в море (об этом я как-нибудь расскажу отдельно), внушили мне неважное мнение о возможностях человеческого тела. Но "у-шу" перевернуло мои представления по этому поводу. На третий день я робко попросила научить меня хотя бы маленькой частице упражнений. Ляо согласился с радостью и теперь мои вечера были заняты неуклюжими попытками повторить движения моего учителя. В общем, первая неделя нашей деятельности прошла на редкость весело. Ляо сидел в беседке около ворот и развлекался каллиграфией и сочинением стихов в мою честь, время от времени вежливо и настойчиво выпроваживая беспокойных посетителей, а я сидела в кабинете, читала женские романы и бесилась от скуки. К началу второй недели я довольно язвительно поинтересовалась у Ляо, не слишком ли он усердствует в роли Цербера? Ляо лишь пожал плечами и вернулся к своей каллиграфии. А я вернулась к своим романам. Перемены грянули, как всегда, неожиданно. На десятый день унылого и бесприбыльного существования нашей компании Ляо вошел в кабинет с гордо поднятой головой.

  - К вам клиент, уважаемая госпожа. Я сказал, что вы заняты размышлениями над странным и запутанным случаем и попросил его подождать в приемной.

   Я сидела, закинув ноги на стол, ела шоколадные конфеты, купленные на последние деньги фирмы, и читала какую-то розовую муть о мужчинах "с широкими плечами, узкими бедрами и серыми глазами". Сообщение Ляо было подобно молнии из снежной тучи. Я попыталась одновременно сунуть роман в ящик стола, убрать конфеты и принять позу, более приличествующую молодой женщине. Мне удалось выполнить задуманное на две трети. Роман полетел в ящик, коробка конфет под шкаф, а я потеряла равновесие и под треск ломающегося стула рухнула на пол. Грохот был, скажу я вам! Будто кит упал. Сомневаюсь, чтобы принятая мною поза была одобрена попечительским советом женских гимназий, и я была благодарна Ляо за то, что на его лице не отразилось ровным счетом ничего из того, что он наверняка обо мне подумал. Он через стол подал мне другой стул и сказал:

  - Доктор Антон Владиславович Даль, действительный член Медицинской академии.

   Доктор поклонился и шагнул к столу. Возможно, он ожидал, что я протяну ему руку для поцелуя или сделаю книксен, или еще что-нибудь такое-этакое, но я лишь сухо кивнула и представилась. Доктор с легкостью принял предложенный мною деловой стиль беседы.

   Ляо исчез, а я продолжила, пытаясь скрыть дрожь в руках:

  - Итак, уважаемый Антон Владиславович, я слушаю вас.

  - Знаете, моя история будет довольно долгой и какой-то нелепой. Я не вижу во всем происшедшем никакого смысла, но в том, что за всем этим кроется что-то зловещее и темное, у меня нет никаких сомнений. Если позволите, я начну немного издалека...

  ИСТОРИЯ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ВРАЧА

   Как вы уже, наверно, догадались я - провинциальный врач. Наш городок носит название Форт Северной Звезды и находится в самой крайней точке нашей северной границы. Дальше только никем не обследованная степь. Все что известно об этой степи, так это то, что двести лет назад войско диких кочевников налетело на город подобно саранче, а после трехнедельной осады вдруг исчезло в одну ночь. Надо заметить, что город наш окружен древней каменной стеной. Существует легенда, утверждающая, что пока стоит стена, будет стоять и город. Поэтому власти города следят за состоянием этого архитектурного памятника, хотя это несколько и нелогично в наш век пороховых пушек и дирижаблей. Не буду врать, что я стал провинциальным эскулапом по доброй воле. Я закончил медицинский факультет с золотой медалью и мечтал об исследовательской работе и собственной клинике в столице. Как оказалось, об этом мечтали многие, среди них и такие, которым я бы не доверил срезать мозоли. У меня была золотая медаль, у них были дяди, тети и приятели отцов на высоких постах. Как вы догадываетесь, дяди и тети оказались более весомым аргументом при распределении вакансий. Я получил место в Форте Северной Звезды и после месячной гонки за теплые места был рад, что мне вообще досталось хоть что-то. И знаете, я не жалею, что так получилось. Есть в этом приграничном городке какое-то очарование, то ли дыхание древности, то ли сон степи... За двенадцать лет практики я полюбил этот город белых стен, мощенных камнем улиц, старинных бронзовых фонарей. В темные дождливые ночи, при тусклом свете экономичных ламп, я принимал роды, вскрывал гнойники, зашивал раны, откачивал захлебнувшихся собственной рвотой алкоголиков, успокаивал мучимых дурными предчувствиями пожилых дам, спасал кошек и собак от многочисленных кошачьих и собачьих напастей, и никогда не сетовал на судьбу. Именно в такую ночь ко мне прибежал учитель гимназии Александр, тоже из обделенных родственными связями вольнодумцев, с которым мы очень легко сошлись и подружились. Возможно, нас сблизило то, что оба мы искренне любили свое дело, постоянно оказываясь, в силу наших профессий, в эпицентре людских проблем, в самой гуще событий, истоки которых порой не были нам даже известны. Врач и учитель - если представить судьбу в виде поражающей молнии, то мы неизбежно должны были притягивать на себя все небесные искры, высекаемые богами и демонами себе на потеху. В ту ночь Александр ввалился в прихожую моего дома в таком виде, что мысль о поражающей молнии была как нельзя кстати. Взъерошенные волосы, блестящие серебряными каплями очки, галстук, сбившийся на плечо, торчащие мокрые манжеты, разноцветные носки - именно так и должен выглядеть посланец судьбы.

  - Быстрее! - закричал он с порога. - Боже, там такое происходит! Может, это по твоей части, черт разберет, дьявольщина какая-то! Бери все свои инструменты и таблетки, все что есть, да, побыстрее, ради всего святого, черт возьми!

  - Погоди ты, объясни толком! - орал в ответ я, натягивая узкие брюки на широченные пижамные штаны и запихивая стетоскоп в нагрудный карман взятого напрокат для недавнего светского раута фрака.

  - На кой черт тебе фрак! Нашел время! - голосил Александр, не слушая меня. Ребенок в опасности! - наконец-то выпалил он главные слова и мы бросились в холодную мглу, уже молча и сосредоточенно.

   Мы промчались по центральному бульвару сквозь строй тусклых фонарей, свернули в лабиринт узких переулков, ворвались в пахнувший ревматизмом и туберкулезом подъезд двухэтажной лачуги, протопали по визжащей лестнице на второй этаж и протиснулись в крохотную квартирку, где истинным и единственным хозяином была нищета. В ближнем углу, скорчившись, лежал полуголый мужчина с разбитой головой. Удар был страшен, весь угол был залит кровью, перемешанной с мозговым веществом. Я инстинктивно шагнул в его сторону, хотя уже понимал, что этот мир закрыл свой счет к бедняге, поставив в своем гроссбухе жирную кровавую точку. Александр свирепо дернул меня за рукав и гневным кивком головы указал на стоявшую у дальней стены скособоченную кровать. На кровати бился в конвульсиях юноша лет шестнадцати-семнадцати. Я бросился к кровати, зачем-то выдергивая из кармана застрявший стетоскоп. В следующее мгновение я понял, что ЭТО только выглядело, как юноша. Его лицо было искажено гримасой, но это еще было лицом страдающего человека, а вот его тело уже не было не только телом мальчика, но даже человеческим телом. Кости, мышцы и сухожилия деформировались, скручивались жгутами, выпирали буграми, кожа пузырилась, покрываясь жесткой шерстью, на моих глазах истощенное тело превращалось в мощный торс чудовища. Я тут же вынес себе диагноз - прогрессирующая шизофрения с ярко выраженными галлюцинациями, но было ли то галлюцинацией или нет, а долг врача есть долг врача. Я бросился к этому извивающемуся существу и, увернувшись от когтистой лапы, прижал ладонь к мокрому детскому лобику. Даже сейчас я затрудняюсь внятно и бесстрастно рассказать о том, что произошло, когда моя ладонь легла на горячий лоб больного. Я внезапно почувствовал, как пульсируют от боли набухшие лимфатические узлы, как что-то теплое и шершавое отчаянно мечется под сухой кожей и вот уже оно бежит по венам моей руки, горячей волной обжигает сердце и холодной струей врывается в мой мозг. На долгое, очень долгое мгновение я перестаю быть только врачом, Антоном Владиславовичем, я становлюсь одновременно и собой, и шестнадцатилетним мальчиком, чья душа опалена недетской всепоглощающей яростью, мальчиком, отринувшим свою юность, как мешающий делу хлам, темному жестокому делу, и этот неожиданный телепатический контакт, соприкосновение душ - последнее "прощай" рухнувшему в одночасье миру. Я не заметил, как его тело вдруг обрело прежнюю форму. На грязной постели без простыни лежал обычный мальчишка со впалой грудью и худыми руками. Я узнал его и он узнал меня. Мы встречались где-то там, в разрушенном мире, там, за опустившимся занавесом боли, по ту сторону ножа гильотины. Я всем своим существом ощутил его благодарность за что-то, о чем я забыл, и за то, что произошло между нами сейчас. Он открыл глаза и протянул мне руку, нормальную худенькую руку. Его ладонь была сжата в кулак.

  - Найди ее, - прошептал он непослушными губами. - Вторая половина...

   Он сунул кулак в мою руку и тут наш мысленный контакт оборвался, словно тонкая нить, рассеченная скальпелем. Что-то твердое и мокрое осталось в моей ладони. Его тело задрожало и опять начало изменяться. Тяжелая лапа ухватила меня за плечо и отшвырнула в сторону. Я ударился спиной о подоконник низкого окна и у меня перехватило дыхание. Александр бросился мне на помощь, но вдруг словно налетел на невидимую стену. Из разбитого носа хлынула кровь, на лбу набух кровоподтек, очки переломились надвое и впились в переносицу. Низкий хриплый смех заставил нас забыть о своих увечьях. На обломках кровати стояло порождение ночного кошмара. Приземистое существо с широкой бочкообразной грудью, перевитой тугими мышцами, с длинными руками-лапами, на мощных кривых ногах, с мордой, на которой не осталось ничего человеческого, кроме, пожалуй, выражения злобы в немигающих глазах. Из-под черных губ торчали желтые клыки, с которых сочилась то ли пена, то ли яд. Скулы покрылись серой шерстью и что-то крысиное было в этой морде. Существо опять издевательски захохотало и, дотянувшись лапой через всю комнату, когтем подцепило останки очков.

  - Что, учителишка, ты все еще всерьез считаешь, что этим миром правит любовь и справедливость? Посмотри на меня, посмотри на этот город! Теперь здесь буду править я, а разве я похож на любовь? Справедливость? О, да, этого я обещаю в избытке! Я намотаю на справедливость ваши жилы и кишки, я вобью справедливость в глотку этому городу весельчаков! Не знаю, почему я не начинаю с вас! Бегите из этого обреченного на справедливость города! Бегите оба, не оглядываясь. Эй, весельчаки и пьяницы, я иду к вам, дорогие мои, чума на все ваши дома!

   Вытянув вверх руку со сжатым кулаком, существо стремительно взлетело к потолку, который взорвался от мощного удара, и вылетело в образовавшуюся дыру. В комнату хлынули горячие струи ливня, комната окуталась паром. В сизой мгле замелькали какие-то уродливые тени, запахло мокрой шерстью и сырой штукатуркой. Потом руки Александра подхватили меня и мы, поддерживая друг друга, принялись искать выход, натыкаясь на стены и углы. Неожиданно я увидел под ногами тело убитого мужчины. Оно как-то странно шевелилось, неуклюжими рывками. Потом он повернул к нам бледное мертвое лицо и я увидел его страшную судорожную ухмылку. В следующее мгновение клубы пара окутали его и скрыли от наших глаз.

  - Дверь левее! - прохрипел я, толкая Александра в спину.

   Мы кубарем скатились по лестнице и плюхнулись в лужу у двери подъезда. Дом содрогался, словно во время землетрясения. Затрещала и покосилась на бок крыша. Внушительный обломок черепицы пролетел в полуметре от моей головы и с шумом разбился о землю. Когда мы отползли на безопасное расстояние, в доме сами собой с протяжным визгом захлопнулись тяжелые ставни и двери, дом словно замкнулся в своей ненависти к незваным гостям. В небе, в черном покрывале туч, образовалась воронка, словно глаз таинственного существа издевательски разглядывал крохотное человеческое гнездо...

   В комнату бесшумно вошел Ляо с чаем. Антон Владиславович взял чашку и отпил несколько глотков.

  - Вы знаете, это просто великолепно! - воскликнул он, обращаясь к Ляо. - Научите меня так заваривать чай, или это родовой секрет?

  - Почему секрет? С радостью научу, вот останетесь у нас на ночь...

  - Ну, что вы, я остановился в гостинице и...

  - О гостинице не может быть и речи, - вмешалась я. - Все это дело кажется мне намного более серьезным, чем вы можете себе представить. Если вы нанимаете меня для проведения расследования, а вы именно за этим и приехали, то вам придется в свою очередь принять на себя некоторые обязанности. Я считаю ваш рассказ далеко не полным и думаю, нам еще о многом надо будет поговорить после ужина. К тому же у нас есть комната для гостей, поэтому вы никак не стесните нас.

  - Я схожу за вашими вещами, - сказал Ляо.

  - Ну, что ж, я вижу, что мое дело в надежных руках. Осталось уладить формальности. Вот здесь чек на банк Морозова. Это деньги на предварительные расходы. Это деньги муниципалитета, так что формально вас нанимает город. Я уполномочен вести от имени города переговоры и решить вопрос гонорара в случае успешного завершения дела. Вас устроит сумма ...?

  - Вы не захватили с собой тот предмет, который вам дал мальчик? - спросила я, когда мы вечером сидели втроем у камина.

  - Как же, он у меня с собой. Должен же я иметь для себя доказательство реальности этого кошмара! Вот, возьмите.

   Он протянул мне небольшой предмет, оказавшийся всего-навсего осколком невзрачного красного камня. Скол был гладким и ровным и легко было догадаться что у этого камня есть где-то на белом свете вторая половина. Я осторожно подержала камень над огнем камина и крепко сжав в кулак левой руки, начала потихоньку, слой за слоем сканировать его память. Обычно эта очень кропотливая работа приводит к весьма сомнительным результатам. Ни один суд не примет к рассмотрению сведения, полученные сканированием ауры неодушевленных вещей. Юридическая тонкость заключается в том, что вещи "запоминают" не факты реального мира, а лишь эмоциональную атмосферу некоего места в некий момент времени. А эмоции - дело сугубо индивидуальное. Человека могут с одинаковым успехом довести до бешенства сварливая жена, сломанный карандаш или ворвавшийся с пилой в руках маньяк-убийца. Вещи довольно точно "запомнят" вспышку гнева, но ничего не поведают вам о причинах. С другой стороны, они с той же степенью точности зафиксируют эмоции того же маньяка или жены, создавая таким образом этакую психологическую головоломку для тех, кто решит докопаться до сути происшедшего с помощью сканирования. Все это очень интересно, но уж больно грязная это работенка - копаться в чужих эмоциях. Правда, на этот раз меня ожидал сюрприз. Меня вдруг захлестнула волна удивительного тепла и нежности. В моей голове зазвучали тихие детские голоса: "Я люблю тебя, маленькая принцесса!", "Я люблю тебя, мой верный рыцарь!". Этот камень помнил только одно - огромную всепоглощающую любовь, любовь детей на пороге юности, чистую и красивую, какой бывает только любовь детей и тех, кто никогда не взрослеет. Я плыла в этом ярком и светлом море нежности и доверия и совсем не чувствовала себя виноватой за непрошеное соучастие. Хотела бы я когда-нибудь испытать такую любовь! Я разжала ладонь и вернулась в привычный мир. Доктор внимательно смотрел на меня.

  - Вы что-то почувствовали? - спросил он. - Помощь не нужна?

  - А вы педант, уважаемый Антон Владиславович! - рассмеялась я. - Ну, разве похоже, что мне нужна помощь?

  - Вы необычайно красивы, - сказал он. - А сейчас вы как песня. Нет, в помощи вы не нуждаетесь - это точно.

  - Возьмите этот камень, он доверен вам. Ляо, завтра с утра сходи в порт и узнай расписание дирижаблей, идущих на север. Мы едем с вами, доктор. Завтра.

   Это был мой первый полет на дирижабле. Представьте себе летящего кашалота с пропеллером вместо хвоста и с привязанной к брюху гондолой. Гондола представляла собой закрытый салон с двумя рядами сидений и маленькими круглыми иллюминаторами вдоль бортов. Мы взошли по шаткому трапу и заняли места. Доктор галантно уступил мне место у окна, заявив, что все это уже видел не однажды. Последним между рядов прошел демонического вида капитан дирижабля. Я заметила, что у него была искусственная рука. Он прошел в кабину пилотов на носу салона и через несколько минут пол под ногами дрогнул, а кресло провалилось подо мной в какую-то бездонную яму. Я прильнула к иллюминатору и увидела, как стремительно уменьшаются строения порта, как город превращается в морскую звезду, выкинутую на желтый берег. Мы поднялись под самые облака и тут ощущение падения кончилось. Повисев несколько мгновений на этой высотище, дирижабль заурчал двигателями и, сначала медленно, а потом все быстрее, устремился вперед. Я всегда знала, что море огромно, если не бесконечно, но я никогда не думала, что и суша может быть не менее велика. Под нами проплывали города, поля, деревеньки, мы пролетели над краешком бескрайней тайги, пресекали ленты больших и полноводных рек. Я была благодарна доктору Далю уже за одно это путешествие. Я сказала ему об этом, но он лишь хмуро покачал головой:

  - Еще неизвестно, в какую историю я вас втянул, дорогой мой сыщик. Возможно, вы еще будете проклинать меня.

  - Вы забываете одно, дорогой мой доктор, что это моя работа. И вы заплатили мне.

  - Я думаю, не совершил ли я ошибку, - пробормотал он.

  - Порой вы, мужчины, бываете хуже баб, - рассердилась я. - Если вы приняли решение, то уж будьте достаточно мужественны, чтобы не отступать.

   Доктор согласно кивнул, но, кажется, мои слова его нисколько не задели, как я рассчитывала. Не хватало еще, чтобы он передумал! Про себя я решила, что этот доктор может воображать себя каким угодно рыцарем и спасителем безрассудных дам, а я доведу это дело до конца. Больше мы эту тему не поднимали. Доктор стал рассказывать мне историю страны, о битвах, о походах первопроходцев, о загадочной степи, поглощающей экспедиции без остатка, о магических экспериментах с природой, неизменно заканчивавшихся катастрофой, о смотрителях тайги и жителях рек. К своему стыду и ужасу, я слышала все это впервые. Я сравнила себя с крабом, который впервые выбрался из благодатной воды на незнакомый и страшный своей непривычностью берег. Господи, вот горе-сыщик! Я поклялась, что когда вернусь домой, то брошу читать романы и переключусь на энциклопедии и толстенные талмуды, виденные мной в книжном магазине...

   На седьмой день путешествия на подлете к городу нас ожидала странная картина: на узкой дороге, единственной, как сказал доктор Даль, связывающей Форт Северной Звезды с остальным миром, большая группа солдат торопливо устанавливала поперек дороги желто-черный шлагбаум. Когда на них упала тень дирижабля, они разом подняли головы и принялись что-то кричать и размахивать желто-черными флагами. Но дирижабль летел слишком быстро и уже через несколько секунд на горизонте показались старинные белые башни города. Я ничего не стала говорить доктору, рассудив, что все равно скоро все выяснится. Дирижабль стал снижаться и вскоре уже проплыл между двумя башнями, на площадках которых я разглядела пушки. Моторы натужено взревели, останавливая стремительный бег летательной машины. Понадобилось еще десять минут, чтобы дирижабль опустился точно посредине зеленого поля местного порта. Когда мы сошли по трапу, нам навстречу устремился растрепанный молодой человек. На лице его были написаны такое отчаяние и тревога, что сердце мое сжалось. Я переглянулась с Ляо, а доктор поспешил к встречавшему.

  - Вас не предупредили! - вскричал молодой человек. - Господи, доктор, ну зачем вы так спешили!

  - Скажи толком, что случилось? - спросил доктор, крепко взяв друга за локоть.

  - Беда, Антоша, большая беда. В городе чума.

   Мы застыли, как громом пораженные.

  - Чума? Ты сказал, чума? Ты не ошибся? Доктор Ремизов подтвердил диагноз?

  - Диагноз? Ты сейчас все увидишь своими глазами. Чтобы распознать чуму, не обязательно быть медицинским светилом.

   Доктор Даль повернулся ко мне и с болью в голосе произнес:

  - Вот я и втянул вас в беду! Самонадеянный идиот! Я проклят за свою глупость, трижды проклят! Простите меня, если можете...

  - Сейчас уже некогда терзаться, доктор, - вдруг сказал Ляо. - Вас ждут больные люди.

  - Да... да. Идемте ко мне домой. Вы останетесь там, а я...

   Не договорив, он устремился по зеленой траве порта к городу и мы поспешили за ним. Из узкой, зажатой каменными фасадами домов, улочки на нас пахнуло зловонием. Доктор Даль удивленно посмотрел на своего спутника, а тот молча указал рукой на водные каналы. Приглядевшись, я поняла, что каналы доверху забиты разлагающимися трупами крыс. Потом я заметила, что некоторые из них еще шевелились.

  - Крысы... Они полезли все разом и подыхали прямо на улицах и в домах. Они просто сочились кровью. Это случилось в тот же день, как вы уехали, Антон. К вечеру улицы в городе были скользкими от крови. Я никогда не думал, что в городе столько этих тварей. Вначале мы убирали их и вывозили за город, сжигали, а потом стало не до них. Доктор Ремизов несколько дней отказывался утвердить диагноз. Он все твердил, что симптомы не должны вводить нас в заблуждение, что это совсем не то, о чем можно подумать, все пройдет, все будет хорошо. Но становилось только хуже. И знаешь, Антон, что я думаю... - он покосился в мою сторону и замолчал.

  - Кстати, знакомьтесь, это Александр, я рассказывал о нем, а это Александра, тезка, значит. Она специалист по магическим случаям. Она все знает. Я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Чума на все ваши дома?

  - Да... Боюсь, что так. И в этом случае мы либо все обречены, либо...

  - Либо мы разгадаем эту загадку, другого выхода нет, - заключила я.

   Я заметила, что на многих домах печально качают полотнищами черно-желтые флаги. Теперь я поняла, что это цвета чумы. Улицы были пустынны, воздух был сырой и тяжелый и эхо наших шагов отваливалось от стен как мокрая штукатурка. Чем ближе мы подходили к центру города, тем больше становилось флажков на домах. Неожиданно из переулка нам навстречу вышли какие-то люди со смоляными факелами в руках и повязками на лицах. Один из них повелительно поднял руку и глухо произнес:

  - Стойте! Кто такие?

   Но тут он увидел доктора.

  - Доктор Даль! Вы в городе! А мы-то думали... Что ж, хоть одна хорошая новость. Вы понимаете, доктор, что я имею в виду.

  - Карантинный патруль? - спросил доктор.

  - Да. Кстати, вот возьмите факел и повязки. Говорят, дым смолы отгоняет чуму. Может и врут, но тут все средства хороши. Вы еще, кстати, не видели ЕГО?

  - Кого? - в один голос спросили мы.

  - Короля Чуму, - сказал один из патрульных.

   Командир патруля вздохнул.

  - Люди утверждают, что по городу разъезжает на здоровенной крысе король Чума и на манер священника кропит дома зараженной кровью. Возможно, это просто чей-то глупый маскарад.

  - Это не маскарад, - возразил все тот же патрульный, зябко кутаясь в плащ. - Мой дядя видел этого... короля, а через день заболел. А позавчера его тело сгорело на погребальном пустыре. Увидеть его - верная смерть.

  - Ладно, - властно прервал его командир. - Не будем вас больше задерживать, доктор.

   Он поклонился и шагнул в сторону, пропуская нас. Александр взял факел, а мы повязали марлевые маски. Мы разошлись, чтобы больше никогда не встретится. А еще через два квартала мы увидели короля Чуму и его свиту...

   Он сидел на спине рыжей крысы величиной с козу, поджав одну ногу под себя и небрежно болтая другой. Его мощный уродливый торс был обнажен и бугрился мускулами. На его широком носу криво сидели разбитые очки. В одной руке он держал книгу, которую читал с неподдельным интересом, другой опирался на плечо худого и длинного мужчины в черном, наглухо застегнутом костюме. Тот шел рядом с крысой ровным шагом, опираясь на большой черный сложенный зонт. За ухом у него торчало канцелярское перо, а под мышкой он нес толстый гроссбух с множеством закладок. Его худое бледное лицо не выражало никаких эмоций. От этой парочки прямо веяло каким-то умиротворением и довольством. За ними следом двигалось существо, напоминающее жабу. С толстым белым животом, ртом до ушей и выпученными глазами, оно шлепало по камням босыми ногами и толкало перед собой тележку, на которой лежало обнаженное тело, принадлежащее очень тучному человеку. Оно было покрыто язвами, которые источали кровь и гной. Жаба держал в руке кропило, которое время от времени окунал в лопнувший нарыв на теле, лежащем в тележке, и брызгал кровью на двери домов. Каждый раз при этом тело вздрагивало в мучительной судороге. Замыкали процессию какие-то призрачные фигуры в пижамах, ночных колпаках, а то и в нижнем белье. Заметив нас, тип в черном остановился и достал из-под мышки гроссбух. Король Чума оторвался от книги и поднял на нас свои желтые безумные глаза. Несколько мгновений он смотрел на нас, а потом вдруг скорчился от хохота. Книга выпала из рук и упала на камни.

  - Отложи в сторону свою бухгалтерию, мой серьезный друг! - обратился он к типу в черном. - Это же не кто иные, как наш самоотверженный доктор и глупый учителишка. А это кто с ними? Желтый человек! Это не твой клиент, дружище. А вот кто...

   Тут он взглянул на меня и замолчал.

  - А впрочем, неважно, - сказал он, переводя взгляд на доктора. - Так даже интереснее. Вы вернулись, доктор, надо же! И как вовремя! Увертюра сыграна, пора поднимать занавес и выпускать актеров. Публика истомилась ожиданием назидательного и захватывающего зрелища, а главный распорядитель спектакля запоздал. Что ж вы, за дело, господа, за дело!

   Он опять зашелся сухим кашляющим смехом и хлопнул черного спутника по плечу. Тот с невозмутимым видом поднял зонт и одним движением руки раскрыл его. Черный купол зонта вдруг взметнулся вверх и начал расти. Его черные крылья разворачивались все шире и шире, накрыв собой сначала насколько близлежащих домов, потом весь квартал, а потом его черный свод накрыл весь город и город погрузился во тьму. Прошло несколько томительных и кошмарных минут, прежде чем глаза адаптировались к темноте. Темнота была не полной. Алым язычком дрожал в руках Александра огонек факела, красными огоньками горели на дверях и белесых стенах домов капельки крови, желтые всполохи пробегали по стеклам окон, мертвенный синий свет излучали трупы крыс в канавах. Раздался хохот и черная тень надвинулась на нас. Я увидела прямо перед собой красные глаза крысы, но тут кто-то толкнул меня и я упала. Лежа на холодных скользких камнях, я смотрела как светящиеся призраки людей безразлично проплывают мимо меня, следуя за своим повелителем, в заскорузлых от крови и гноя пижамах. На меня пахнуло холодом и я сжалась в комок, прикрывая коленями и руками сердце. В какой-то момент холод сгустился до обжигающего кожу мороза и вдруг схлынул. Меня бил озноб, когда кто-то накинул на меня что-то теплое и обнял, подняв с земли.

  - Саша, выпейте это, - сказал голос доктора. Я послушно разлепила губы. Огненная жидкость опалила мне горло и я закашлялась.

  - Что вы ей дали? - раздался встревоженный голос верного Ляо.

  - Спирт, - сухо ответил доктор. Неожиданно мне стало весело. Здрасте-мордасти! Давайте все начнем глушить спирт, трын-трава, море по колено! А потом мне стало тепло. Я осторожно выскользнула из объятий собственного секретаря. На моих плечах был накинут невесть откуда взявшийся плед, а сами мы находились в каком-то незнакомом доме. В комнате было тепло и светло от огня в большом камине и двух десятков свеч в массивных бронзовых канделябрах. Комната была со вкусом обставлена резной мебелью, одну стену полностью занимал стеллаж с книгами. Появился доктор Даль, толкая перед собой столик на колесах, на котором дымились чашки с черным кофе и лежали толстенные бутерброды с ветчиной и сыром.

  - Это мой дом, - сказал он с гордостью в голосе. - На первом этаже у меня приемная и кабинет, а здесь, на втором, мои комнаты и комнаты для гостей. Отдохните немного, Александр покажет вам где тут что. Мне нужно идти, внизу люди... Боже, простите меня, если можете!

   Я лишь махнула рукой. Он подхватил медицинский саквояж и вышел из комнаты. Я слышала, как разом заговорили люди внизу, в приемной, и сердце мое сжалось. Я не боялась, нет. Мысль о возможной смерти тогда даже не возникла в моей голове. Но мысль о возможной смерти других людей, пусть даже незнакомых, но находящихся где-то рядом, может, в доме напротив, оказалась просто невыносимой. Надо было что-то делать и делать сейчас!

  - К черту все! - сказала я оторопевшему тезке, скидывая плед и наспех запихивая в рот бутерброд. - Вы должны прямо сейчас показать мне тот дом, слышите, немедленно!

  - Но, может, хоть умоетесь с дороги?

  - К чертям собачьим умывание! Перед смертью не надышишься.

   Обжигаясь, я отхлебнула кофе из чашки.

  - Так вы идете или вас придется тащить? - агрессивно спросила я.

  - Идемте, - буркнул Александр.

   Когда я увидела этот проклятый дом, я вздрогнула. Александр поднес факел к специальным отверстиям газовых фонарей, стоявших вдоль улицы и синий колеблющийся свет озарил здание. Грязные облупившиеся стены, плесень на углах, полуразбитые двери и окна. Сделав своим спутникам знак оставаться на месте, я начала осторожно приближаться к дому, пытаясь прощупать его короткими импульсами. Но дом был плотно окутан черной зловещей аурой, пробиться сквозь которую я не смогла. Я вспомнила рассказ Антона. Образ ухмыляющегося трупа мне активно не понравился. С чего бы ему ухмыляться? Ладно еще, если это вампир или вурдалак. Тогда, конечно, не избежать порядочной драки со всеми сопутствующими спецэффектами: метанием молний, беганием по потолку и, в финале, отрубанием головы и вбиванием в сердце осинового кола. Впрочем, осинового кола у меня не было, да и голову рубить тоже нечем. Впервые за все это время я подумала, что совершенно не готова к работе сыщиком. Хорошо еще, что на мне брючный костюм, было бы нелепо бегать по потолку в узком платье или широкой юбке. Гораздо хуже, если это гуль. Эта простая мысль заставила меня остановиться. Против гуля у меня есть эффективное народное средство, проблема была в том, как им воспользоваться. Я почувствовала за спиной движение и, резко крутанувшись на пятках, обернулась. Это был Ляо.

  - Позволь мне, Саша, пойти с тобой - сказал он серьезно, глядя мне в глаза.

  Я не знаю, чем я думала в тот момент, но мне вдруг оказалось нечего противопоставить этому взгляду. Я молча протянула ему руки и мы сплели пальцы, скрепляя таким образом наш союз.

  - Хорошо, - сказала я. - Я не знаю, что бы я делала одна, но для двоих у меня есть план...

   Мы подошли к подъездной двери. Я толкнула ее рукой. Дверь даже не шелохнулась, запертая изнутри. Ляо сделал шаг назад, примерился и коротким и мощным ударом ноги снес дверь с петель. Дверь рухнула в темный подъезд и оттуда взметнулось облако пыли и праха. Плечом к плечу мы вошли в коридор. Стены были покрыты копотью и мокры на ощупь. Я достала из нагрудного кармана народное средство против гулей и двинулась вверх по лестнице. В комнате на втором этаже стояла настороженная и недобрая тишина. Я постояла у порога, прислушиваясь и принюхиваясь. Пахло, как и следовало ожидать, не амброзией. Стены комнаты и половицы светились белесым гнилостным светом, что было, в общем-то, на руку. Я сделала Ляо знак приготовиться. Мы встали на пороге, а потом Ляо прыгнул вперед. После секундной задержки я последовала за ним. Краем глаза я увидела Ляо, выгнувшегося в неестественной позе. Значит, все-таки гуль. Как и всякий мертвец, гуль не обладает собственной волей. Мертвое тело находится под контролем Темной Воли, присутствующей в мире наряду со Светлой. Все, что совершают вампиры, упыри, вурдалаки, гули и прочие, они делают не по собственному разумению. В этом отношении они безгрешнее людей. Ими движет Темная Воля или Сатана, кто во что верит. Они просто марионетки. Опасность гуля в том, что он является прямым проводником Темной Воли. Она проникает в этот мир через его мертвые выпученные глаза, полностью подчиняя себе живого человека. А потом следует ментальный удар, разрушающий мозг жертвы и... Короче, вы становитесь гулем. Я знала, что Темная Воля схватила Ляо в свои стальные тиски. На этом и был построен мой план. Гуль, повисший на притолоке над дверью комком синюшной разлагающейся плоти, среагировал мгновенно, сконцентрировав все внимание на Ляо. Это дало мне несколько необходимых секунд. Гуль - существо тупое. Он тут же развернулся ко мне, в то самое мгновение, когда Темная сила рванулась из его глаз двумя багровыми языками пламени. Этот огонь предназначался Ляо, но в результате движения гуля, багровые языки метнулись в мою сторону и... отразившись от зеркала, которое я выставила перед собой, вонзились в глаза гуля. Эффект был потрясающим. Мертвое тело взорвалось изнутри. Куски мертвой плоти, сгустки свернувшейся крови, осколки костей - все это обрушилось на меня, сбило с ног, облепило. Густой смрад ударил в нос. Отчаянный захлебывающийся в ужасе вой уносимой в ад души заставил меня зажать уши. Слышать это было невыносимо. Свернувшись в клубок на скользком от гнили полу, я кричала, чтобы заглушить этот вой. Прошло несколько столетий прежде чем я поняла, что кричу одна. Я замолчала. В наступившей тишине больше не чувствовалось присутствия магии. Я поднялась на ноги. Костюм был испорчен безнадежно. Ботинки были облеплены кусочками мозга. Воняло так, что плакать хотелось от омерзения. Небольшое зеркало покрылось сетью мелких трещин. Я осторожно подняла его и сунула обратно в карман. Когда-нибудь, когда у меня выдастся хоть минутка свободного времени, я закажу самому высокооплачиваемому мастеру серебряную рамку для зеркала. Ляо, выглядевший не намного краше, сидел на полу и потирал поясницу.

  - С тобой все в порядке? - спросила я.

  - В определенном смысле, - ответил он и улыбнулся. - Ну и воняет же от нас, наверное!

   "Похоже, вонь и магия неразделимы" - подумала я, но додумывать эту интересную мысль было не к месту и не ко времени. Меня ждала рутинная работа частного сыщика. Увидев, что Ляо поднялся на ноги и собрался для разминки сделать несколько упражнений, я молча и твердо указала ему на дверь. Окинув комнату внимательным взглядом, он нехотя отступил в коридор. Я выбрала наименее загаженное место, закрыла глаза и, широко разведя в стороны руки, стала нащупывать в ауре окружающих вещей смутные отпечатки прошлого. Двигаясь по комнате, я неторопливо погружала пальцы в тепло энергетических полей и медленно двигалась вдоль ускользающих из настоящего в прошлое информационных нитей. Когда я закончила сканирование, я была внутри такой же грязной, что и снаружи. Мне удалось достаточно точно восстановить события последних дней ввиду их очень сильной эмоциональной насыщенности, если выражаться языком протоколов. А говоря нормальным языком, это был какой-то затяжной безысходный кошмар. Я была ошеломлена и опустошена. Глухое отчаяние сковало мое сердце. Что значат все свершения человеческие по сравнению с бездонной чернотой души одного отдельно взятого мерзавца? Пыль тщеславия... С трудом переставляя ноги и мечтая только об одном - забиться в какую-нибудь щель, черную дыру и тихо сдохнуть там, во тьме и исступленном одиночестве, я повернулась, прошла сомнамбулой мимо Ляо и вышла на свежий воздух, если так можно сказать о воздухе, насыщенном миазмами страшной болезни. Ляо догнал меня и поддержал. Я с облегчением оперлась на его плечо. С другой стороны улицы к нам поспешил Александр. Я с удовольствием воспользовалась и его плечом. Пожалуй, в некоторых ситуациях мужчины бывают даже полезны.

  - Ну, что, узнали что-нибудь? - нетерпеливо спросил Александр.

   Я вздохнула. Нет, пожалуй, я несколько переоценила полезность мужчин.

  - Мне надо подумать, - сказала я, чувствуя безмерную усталость. - Нам всем надо подумать, но не будем же мы думать прямо здесь! Я бы с удовольствием допила бы свой кофе в доме нашего уважаемого доктора.

   Кофе, как и следовало ожидать, совершенно остыл. Александр отправился на кухню готовить новый, я направилась в ванную, а Ляо, в ожидании своей очереди, остался на улице. Он скинул рубаху и штаны, швырнул их в мусорный бак и, оставшись в забавной набедренной повязке, принялся за свое "у-шу". За него можно было не беспокоится и я с наслаждением погрузилась в горячую воду, расслабилась, закрыла глаза. Господи, спасибо тебе за то, что ты сотворил ванну в благости своей! Непонятно только, зачем ты одновременно сотворил чумные бациллы, негодяев и убийц. Зачем, господи? За что? Но за ванну все равно спасибо...

   Доктор Даль вернулся в одиннадцать часов. Так как теперь день не отличался от ночи, то часы остались единственным ориентиром во времени. Александру не терпелось обсудить результаты нашего славного похода и я не могла его в этом винить. Все равно сна не было ни в одном глазу. Мы устроились у камина, в котором потрескивали дрова, и я, сосредоточившись, начала свое повествование:

  - Я расскажу вам историю простой, бесхитростной детской любви, растоптанной двумя негодяями, растоптанной как бы походя, между двумя стаканами вина. Разумеется, это не точная картина происшедшего, но, я уверена, очень близкая к истине. Итак, в маленьком пограничном городишке жили мальчик и девочка. Ему было семнадцать, ей на год меньше. Они любили друг друга. Я знаю теперь, что такое первая любовь, я чувствовала ее своим сердцем. Это невыразимо прекрасное чувство. Мальчик, в общем-то, уже перешагнул порог взрослой жизни, особенно, если учесть, что рос он практически на улице. Девочка жила в доме отчима - второго мужа ее матери, а может, даже и не мужа. Судьбу матери мне не удалось узнать. Однажды девушка вернулась домой в сопровождении своего возлюбленного. Какое-то смутное предчувствие томило его душу. Когда они вошли в знакомую всем нам комнату, пьяный отчим играл в карты с очередным собутыльником. Они были возбуждены и разгорячены больше, чем при обычной игре. Потому что в их игре была не обычная ставка. Увидев падчерицу, отчим вскочил, грубо схватил ее за руку и с силой толкнул к толстяку. "Где ты ходишь, шлюхино отродье! - закричал он. - Иди к этому почтенному господину и делай все, что он тебе скажет. Видишь, друг, я умею отдавать карточные долги," - сказал он с гордостью ублюдка, неожиданно для себя сдержавшего слово. Толстяк перехватил девушку и принялся деловито ее ощупывать. Юноша рванулся к ней, но тут чьи-то крепкие руки схватили его. Он продолжал вырываться, но его держали двое крепких мужчин. Их лица были скрыты платками. Девушка закричала, но толстяк зажал ей рот. От двери бесшумно, как тени, в комнату скользнули еще двое пришельцев. Один с ловкостью, доказывающей его опыт в этом деле, скрутил девушку ремнями, а другой остановился перед толстяком. "Я думаю, что за эту козочку кочевники степи дадут хорошую цену на невольничьем рынке. Думаю, мы в расчете", - сказал толстяк. Предводитель банды лишь молча кивнул головой и сделал знак своим сообщникам. Сильные руки отбросили юношу в дальний угол и в следующее мгновение все четверо исчезли вместе с девушкой. "Ну что, друг, мне пора..." - начал было говорить толстяк, вставая, но ему было не суждено покинуть дом. В этот момент все и произошло. Темная Воля завладела душой юноши. Он отдался ей сразу и без колебаний. Он дал волю своему гневу и отчаянию. Он расслышал зов этой Воли, ее обещание, и со мстительной радостью откликнулся на этот зов. И Темная Воля пришла, открыв путь Силе. Темная Воля ворвалась в его душу, его тело, его мозг, его сердце. Сила ворвалась в комнату, превратив ее в ад. Я не могу сказать, что именно там произошло. Это был какой-то ураган боли и ужаса. Негодяи, которым нипочем была чужая боль, очень дорожили своими телесами. Как они испугались, когда первые иглы боли пронзили их! Как они выли и умоляли о прощении! Вы стали свидетелями финала. Отчим стал гулем и сегодня я отправила его душу в ад, толстяка вы видели на той тележке короля Чумы, в которого превратился мальчик, а вот что стало с девушкой, мне выяснить не удалось. А ведь именно это является ключом ко всему делу. Теперь мы знаем, почему это произошло, но по-прежнему не знаем, как это остановить. У нас есть одна ниточка - половинка камня. Вторая половинка была у девушки, и для этих детей камень был талисманом, залогом их любви, их клятвой друг другу. Мальчику удалось в вашем присутствии на мгновение одолеть Темную Волю и передать вам камень. Возможно, он хотел сказать, что, найдя вторую половинку, найдя девочку, мы сможем освободить его от власти Темной Воли. Может, поэтому король Чума не уничтожил нас, хотя мог с легкостью это сделать. Достаточно только было позволить открыть господину Смерти свой гроссбух. Что-то в этой покоренной душе сопротивляется Злу, давая вам... нам шанс. Может быть, хотя не факт. Но это единственное, на что мы можем надеяться.

  - Выходит, мы так и не знаем главного? - вскричал Александр. - И что мы можем теперь сделать? Ничего?

  - Почему же, - сказала я. - мы можем ждать.

  - И возделывать свой сад, - задумчиво отозвался доктор Даль. - А большее не в человеческих силах.

   Я ничего не хочу говорить о чуме. Я пишу отчет о своем расследовании, которому, вероятно, суждено сгинуть в пыльном и темном архиве полицейского управления Санкт-Николасбурга. Чума - не тема для полицейского отчета. Первый день мы с Ляо ходили с доктором Далем по домам, помогая ему кипятить воду, вскрывать нарывы, делать перевязки, ставить компрессы. А следом за нами к этим домам подъезжали погребальные дроги, забирали тела и вывозили их на Погребальный пустырь. Я не знаю более безнадежной борьбы, чем борьба с чумой. На второй день я осталась в доме одной женщины, в состоянии которой наметились слабые признаки улучшения. Я провела в ее доме двое суток, меняя компрессы и давая лекарства. Она умерла ночью. На утро доктор Даль забрал меня с собой. Он решительно повел меня в свой дом и у меня не нашлось душевных сил, чтобы воспротивиться этому. Я заметила отсутствие Ляо, но у меня язык не повернулся спросить, что с ним. Оказалось, что Ляо вполне справляется с обязанностями врача самостоятельно и даже лучше, как сказал сам доктор. Поэтому его не было с нами, когда на северной башне полыхнула огнем пушка. Доктор Даль остановился и озадаченно посмотрел на меня.

  - Что это?

  - Пушка, - сказала я.

  - Тройной выстрел пушки означает, что под стенами города враг. Так принято издавна.

   Словно в дополнение к его словам пушка громыхнула еще два раза.

  - Что-то произошло, - сказал доктор.

  - Какая разница, - безразлично произнесла я.

   Мы прошли квартал, прежде чем мое измученное черными мыслями и богохульствами сознание сфокусировалось на одной странности. Я заметила, что сквозь плотную ткань кармана докторского сюртука пробивается неяркий свет.

  - А у вас карман светится, - дурашливо сказала я.

   Доктор Даль сунул руку в карман и вынул половинку камня, которая и светилась ровным алым светом. Несколько минут мы молча созерцали эту маленькую странность. Камень лежал на белой ладони доктора и спокойно излучал сияние, как будто так и надо. Усилием воли я стряхнула усталость.

  - Доктор, когда вы в последний раз видели этот камень?

  - Не далее, как час назад. Я переложил его из другого костюма, и он выглядел обычно. Как обломок камня.

  - Тогда почему бы не предположить, что он засветился именно в тот момент, когда выстрелила пушка? А если это так, то...

  - То мы идем не в ту сторону, - сказал доктор Даль, круто разворачиваясь.

   На улицах города царила почти непроглядная тьма. Горящие газовые фонари встречались редко. Мертвенное свечение помеченных чумой домов и желтые всполохи в окнах - вот и все освещение. Но камень в вытянутой руке доктора разгорался все ярче. Когда мы добрались до городской стены, камень по яркости свечения не уступал хорошему факелу. На стене уже толпились люди в форме городского ополчения. Впрочем, "толпились" - это явное преувеличение. Их было совсем немного. По крутой лестнице без перил мы поднялись на стену. На башне у пушки при свете факелов я увидела седого военного, который указывал в направлении степи человеку в одежде ремесленника, с цеховым знаком плотника на груди. Саму степь укрывала от наших глаз густая темень, но никакая темнота не могла скрыть блеска сотен костров и мельтешение тысяч искорок факелов. По рядам людей, собравшихся на стене, прошел говор:

  - Кочевники! Дети степи!

   Ополченцы топтались на стене, неумело заряжая ружья и с некоторым смущением разглядывая стальные рогатины, укрепленные в специальных стойках, стоящих по всей длине стены. Эти рогатины не трогали много лет, и они покрылись густым налетом ржавчины. Все глаза обратились на нас, когда мы поднялись по наружной лестнице на башенную площадку. Доктор Даль зачем-то сжал кулак, который теперь сам горел алым светом. Плотник обернулся к нам и сказал, словно продолжая прерванный разговор:

  - Это кочевники, в последний раз они нападали на город двести лет назад. Ни ружья, ни пушки их не пугают. Они не обращают внимания на то, чего не понимают. Но вот вопрос: какая могущественная воля привела их под стены города, в котором свирепствует чума и который окутан тьмой? Степь большая, там много солнца и травы для их табунов. Так что привело их сюда? Как вы думаете?

   И тут догадка сверкнула в моей голове. Простой и ясный вопрос, сформулированный плотником, имел только один простой и ясный ответ. В этот момент огненные потоки устремились разом к городской стене и воздух прорезали тысячи горящих стрел, упали, сраженные, первые защитники. Тишину разорвал дикий вой атакующих кочевников. Но все мое внимание было приковано к светящемуся кулаку доктора Даля.

  - Раскройте ладонь, доктор, да раскройте же ладонь, черт вас побери!

   Доктор разжал кулак, и тут-то все и произошло! Простой осколок камня вспыхнул мягким золотым светом. Несколько секунд он просто пульсировал, словно набирая силу, а потом из раскрытой ладони доктора в черноту неба ударил золотой луч, взрезая ее, словно это действительно была ткань зонта. От горизонта до горизонта черный купол пересекла ослепительно голубая полоса, которая начала стремительно расширятся. Золотой луч потерялся на фоне яркого света, хлынувшего сверху на степь, на стены, на город. Тьма расползалась в стороны, очищая пронзительно синий небосвод и вот уже нет ее, вот уже только голубое небо и солнце на востоке - яркий, горячий шар. Черная волна кочевников вдруг, словно по неслышимой команде, отхлынула от стены, даже не достигнув ее. Эта волна могла захлестнуть и стену, и весь город в течение десяти минут. Ни тьма, ни свет солнца не могли им в этом помешать. И тем не менее, она отхлынула до самого лагеря, разбитого на расстоянии версты от города. Долгие полчаса не происходило ничего. Камень в руке доктора Даля погас и вернулся в свое естественное состояние. Мы молча стояли и всматривались в шевеление огромного лагеря кочевников. Наконец от лагеря отделилась группа всадников. Они скакали на приземистых лохматых лошадях, подняв высоко вверх руки без оружия. Они подъехали к самой башне и один из них затрубил в рог какого-то животного, протяжно и с надрывом. Из этой группы выехал всадник, одетый побогаче и почище других. Он поднялся в стременах и закричал пронзительным голосом на ломаном всеобщем языке:

  - Повелительница Огненных Коней, Повелительница боли и смерти, великая и беспощадная к врагам, призывает человека с золотым лучом в свой мир. Пока гость будет находиться под ее защитой и покровительством, ни одна стрела не покинет колчан и ни один меч не увидит света солнца! Я сказал!

   Седой военный положил руку на плечо доктору Далю.

  - Возможно, я лезу не в свое дело, доктор, но если вы передадите мне эту штуку, что у вас в руке, я отправлюсь туда вместо вас. Повелительница боли и смерти - звучит не очень-то обнадеживающе. Но я думаю, весть о чуме их тоже не шибко обрадует. Если они уйдут, вы нужны будете в городе и дальше, доктор.

   Доктор Даль вздохнул.

  - Спасибо, полковник. Но боюсь, это мой бенефис и только мой.

  - Вы забываете обо мне, доктор Даль, - откликнулась я.

  - Я бы хотел, чтобы ты осталась здесь, Саша, - сказал он с мольбой в голосе, но я была как сталь.

  - Вы пойдете туда не умирать, доктор. Этого как раз и не требуется. Умереть проще всего, но вы идете туда не за смертью, а чтобы найти вторую половинку камня. И здесь вам не обойтись без помощника и без магии. Считайте это разведкой боем и не стройте из себя мученика. Вам это не к лицу. К тому же, с этой стороны города нет ворот. Вы собираетесь идти в обход? Стоит ли так испытывать терпение этих молодцов?

  - Да, ты права, Саша. Ты каждый раз оказываешься права.

  - Для того вы меня и наняли, - хмыкнула я.

   Доктор Даль улыбнулся и поднял кулак с зажатым в нем камнем над головой.

  - Идем, - просто сказал он.

  - Мы будем молится за вас, - тихо сказал плотник.

   На этот раз левитационное заклинание далось мне с трудом. Сказывалась усталость и изматывающее влияние страха. Через несколько минут мы стояли у подножия башни. Кочевники, видимо пораженные увиденным, приближались к нам с опаской. Мы шагнули вперед, выходя из тени, отбрасываемой башней. Дико загикав, кочевники устремились к нам и в воздух с шипеньем взвились арканы. Я успела поднять руки, и веревочная петля захлестнулась на запястьях, обдирая кожу. В следующее мгновение сильный рывок сбил меня с ног. Жесткая острая степная трава устремилась на меня. Меня волокли по земле как мешок! Я сконцентрировалась. Мне удалось приподняться над землей на ширину ладони. Теперь я скользила по травяным волнам изящной лодочкой. Заарканивший меня дикарь весело несся по степи, не оглядываясь и нимало не заботясь о моей судьбе. Видели бы вы, какое глупое было у него лицо, когда, осадив лошадь перед заставой, он все-таки оглянулся. Вместо окровавленного и стонущего куска мяса он обнаружил отважную амазонку целой и невредимой, к тому же пылающей праведным гневом. Вытянув связанные руки, я выкрикнула простенькое заклинание. Лошадь рухнула, как подкошенная, увлекая за собой кочевника, вид у которого при этом был ну, уже просто глупее некуда. Стоявшие в заставе соратники довольно заржали. Тут подоспели и остальные. Доктору Далю повезло меньше, но с ним обошлись не в пример гуманнее, позволив бежать за лошадью, а не волочиться по земле. Он упал в траву, хрипя, и его вырвало. Я кинулась к нему и помогла встать. Наши мучители спешились и, подхватив нас под руки, поволокли в лагерь. Нас притащили в центр лагеря к чему-то, что выглядело как круглая яма, наполненная тяжелым серым дымом. Вокруг нее стояли шесты с надетыми на них белыми человеческими черепами. Нас подвели к яме. Один из кочевников освободил наши руки от веревок. Другой с многозначительным видом воткнул в землю еще два шеста. Я постаралась изобразить презрительную улыбку. Доктор Даль глазами показал на свой сжатый кулак. Значит, камень по-прежнему у него. Это слегка обнадеживало. Кочевники тем временем вооружились длинными копьями и стали издалека подталкивать нас к яме.

  - Не уроните камень, доктор. Похоже, нас ожидает не слишком приятное путешествие.

  - Путешествие? - переспросил доктор. - В эту яму?

  - Нет, доктор, в ад.

   Не обращая внимания на болезненные толчки копьями, он подошел ко мне и обнял за плечи. Я прижалась к нему и мы шагнули к краю ямы. В следующее мгновение земля ушла из-под наших ног. Мы упали в серую удушливую пустоту и падали тысячу лет...

   Мы выпали из серого облака на огромной высоте над неизвестной местностью и, похоже, в другом мире. Внизу под нами расстилалась до горизонта бесплодная каменистая долина, по которой носились без особой системы огненные смерчи, возникавшие на голых потрескавшихся камнях и внезапно исчезавшие. Больше смотреть было не на что, да и не до того нам было. Странная долина стремительно надвигалась на нас. Мне пришлось опять прибегнуть к левитационному заклинанию. Мои силы стремительно таяли, а мы еще ничего не сделали. Мне удалось смягчить приземление. Камни оказались горячими. Ветер гнал облака из ниоткуда в никуда. Пока мы оглядывались, прямо пред нами вырос огромный смерч из огня и дыма. Против такого бессильно любое заклинание. Раскаленный столб надвинулся на нас так, что волосы на голове затрещали от жара. Доктор Даль заслонил меня своим телом, подставив огню свою спину. Вот и конец, глупый и бездарный. И не будет больше ничего - ни моря, ни дождя, ни снега. Глупо и обидно! Неожиданно жар схлынул. Через несколько мгновений томительного ожидания я выглянула из-за плеча моего защитника. Огненный столб исчез, а на его месте оказалось нечто странное. Прямо посреди пустыни стоял большой трон из прозрачного, словно налитого внутренним огнем материала. На высокой, изящно выгнутой спинке трона сидел черный ворон с желтым клювом и злыми блестящими глазами. На самом троне восседало существо, по сравнению с которым даже Король Чума выглядел красавчиком. Небольшого роста, оно было настолько тучным, что складки этого безобразного тела свисали по бокам, накрывая по голень маленькие кривые ножки. Лицо этого чудища казалось вывернутым на изнанку. Жутко вывернутые толстые губы, вывернутые ноздри, завернутые вверх веки, обвисшие как у старого моржа щеки. Черт-те что и сбоку бантик. Бантик - не поэтическая метафора. В густой черной гриве существа действительно сиротливо болтался белый грязный бант. И тут мое сердце вздрогнуло от радости. Да, именно так. Потому что я увидела на выпирающей килем груди некий амулет на цветной нити. И этот амулет был половинкой красного камня! Я мягко отстранила доктора от себя, чтобы предоставить себе свободу действий. Неожиданно трон надвинулся на нас, заставив отступить нас на шаг. Я заметила, что трон стоит на ободранных и кровоточащих спинах десятка мужчин, ползущих на четвереньках туда, куда их толкает черная воля повелительницы. Она подалась вперед в своем кресле и уставилась на нас пронзительными глазами. От нее разило мертвечиной. Я локтем ткнула в бок доктора Даля и глазами показала на амулет. Близок локоть, а не укусишь!

  - Жалкие людишки! - прошипело чудище, наклоняясь все ближе. - Вы посмели завладеть тем, что принадлежит мне. Вы посмели использовать это, чтобы спасти свои жалкие жизни! Отдайте мне это!

   Доктор Даль отступил на шаг и посмотрел в злобные сверкающие глазки Повелительницы Огненных Коней.

  - Это не твое, - сказал он чуть подрагивающим голосом, ну совсем, чуть-чуть! - Что общего у отвратительного чудовища, каким являешься ты, и той девочкой, которой принадлежат обе половинки?

  - А-а! - взревела Повелительница яростно. - Проповеди читать будешь! Праведник нашелся, значит! Только где ты раньше был, дорогой ты мой? Где?! Может, стоял в очереди со спущенными штанами?

   Застонавшие от напряжения рабы под троном резво заперебирали конечностями и трон навис над доктором черной глыбой, а тот отступал, не сводя глаз со страшного лица. Повелительница Огненных Коней и ада, которая могла убить нас одним ударом черных когтей, почему-то медлила. Мне показалось, что она растеряна и напугана.

  - Кр-ружкой кр-рови пр-ромочить бы гор-рло! - неожиданно дурным голосом заорал ворон, ероша крылья.

   Над нами нависли тяжелые серые тучи, а под ногами тонко и звучно запели камни. Если у нас и был какой-то шанс, то только сейчас, в сию минуту! Я сжала зубы, сосредоточилась и открыла все шлюзы для подступившей к горлу Силы. В следующее мгновение Сила вздернула меня вверх, в воздух, словно тряпичную куклу, и хлынула наружу из каждой клеточки моего измученного тела. Собравшись в ослепительно яркий луч, Сила ударила прямо в средоточие Темной Воли. Мое тело задрожало от мучительной судороги усталости. Я чувствовала, как внутренний огонь стремительно пожирает меня, высасывая жизнь из клеток. Инстинктивно я попыталась ограничить поток Силы. К счастью, этих минут хватило на то, чтобы ненадолго рассеять, смять Темную Волю. Ответ Темной Воли был страшен. Жесткий беспощадный удар в грудь сбросил меня на камни, как подбитую птицу. Задохнувшись, я скорчилась на горячих камнях, пронзенная острой болью в сломанных ребрах. Но этих мгновений оказалось достаточно, чтобы внести в ряды противника смятение. Не поддерживаемые и не принуждаемые волей Повелительницы рабы рухнули, как подкошенные, распластавшись на земле. Трон наклонился вперед и чудище выскользнуло из него, упав всей своей безобразной тушей в объятия доктора. Извернувшись кошкой, доктор швырнул взвывшую от ярости Повелительницу на жесткие камни и прыжком уселся на ее мощную грудь. Сквозь слезы и боль я увидела, как доктор вцепился в амулет на шее чудовища и соединил две половинки камня. Чудище пронзительно заверещало, черный ворон взмыл над нами зловещей тенью, вырастая в размерах, пытаясь уйти от своей судьбы. А вокруг доктора, сжимающего в руках соединенные половинки талисмана, уже закружился вихрь. Ворон вдруг рассыпался пеплом, Повелительница Огненных Коней истаяла как свеча, а набирающий силу вихрь оторвал меня от камней и, словно лягушку, потащил вверх. Высоко в небе открылся беззубый рот урагана и меня поволокло к нему, как планктон в китовую пасть. А потом я с радостью и облегчением погрузилась в прохладное и спасительное ничто...

   На этом и закончилось мое первое расследование. Вихрь вернул нас с доктором обратно в наш мир. Когда я очнулась, я лежала на кровати в комнате, отведенной мне доктором Далем в его доме. В окно ярко светило солнце. Рядом с кроватью сидел в кресле невозмутимый Ляо и смотрел на меня.

  - С возвращением, Ищущая Истины, - сказал он.

  - Благодарю, Ходящий Босиком, - ответила я. - Давно я тут прохлаждаюсь?

  - Двое суток, и, наверное, очень хочешь есть.

  - Еще бы, - хмыкнула я. - Кита бы съела.

  - Ну, тогда я пойду, распоряжусь, а ты вставай и одевайся.

  - Подожди, а как с нашим делом?

  - Дело закрыто, - улыбнулся Ляо. - Чума кончилась, солнце в небе. После ваших с доктором подвигов еще не умер ни один больной. Все идут на поправку. Так что вечером доктор вернется домой и мы слегка отпразднуем завершение первого дела конторы "Саша и Ляо".

  - Слава Богу! А вот интересно, что стало с мальчиком и девочкой?

  Ляо пожал плечами.

  - Быть может, мы никогда этого не узнаем, - ответил он.

   И все-таки мы это узнали. Однажды, месяц спустя, когда мы с Ляо уже вернулись в Санкт-Николасбург и занимались расследованием вознесения на небо графини Н..., оставившей завещание на имя одного проходимца, мне неожиданно приснился сон. Я была птицей и парила над красивым и аккуратным садом. Я смотрела вниз и видела юношу и девушку, сидевших  в тени великолепных деревьев, в изумрудной траве.

  - Эй, - крикнула я, но из горла вырвался лишь резкий птичий крик.

   Они подняли головы и помахали мне руками. Я узнала их. Я сразу узнала их, хотя никогда раньше не видела их настоящих лиц. Мальчик и девочка.

  - Эй, это действительно вы? - опять крикнула я с тем же результатом.

   Они засмеялись.

  - Это мы, Саша! Это действительно мы! И мы любим тебя, слышишь? Мы любим тебя и будем ждать тебя здесь, в этом саду! Мы еще очень долго будем ждать тебя!

   На этот раз я не пыталась ничего сказать, а с удовольствием разразилась победным птичьим клекотом. А потом я проснулась. Моя подушка пахла слезами...