Юрий Корепов aka Vollmond

ОТКРЫВАЯ ГЛАЗА

Темно. Душно. Сыро.

Он ещё раз закричал во всё горло. Закричал так, будто его тело рвали на куски. Ничего, тишина. На лбу выступил пот, лицо горело, из глаз текли слёзы. И не было никакой надежды. Только отчаяние. И тишина.

Он был похоронен.

Он не помнил, как оказался в гробу. Не помнил даже своего имени.

Сначала казалось, что это глупая шутка. Он кричал, звал на помощь, кое-как бил кулаком в дерево над грудью. И голос, и удары глухо тонули во тьме. Несколько раз попытался извернуться, выкрутиться так, чтобы с силой налечь на крышку. Ничего не получилось: слишком тесно. И слишком душно. Если вначале звал на помощь, то теперь просто орал, орал дико, так, что по всему телу пробегала судорога. Моменты истерики сменялись тишиной, в которой он расслаблялся и ревел. И в эти моменты не было ничего, кроме этой забитой коробки, кроме властной и всеобъемлющей тьмы вокруг, кроме безмерного одиночества и отчаяния.

Не было ничего.

Становилось тяжело дышать. Кислорода почти не осталось. Он знал это. Знал, что скоро умрёт. Появилась слабость. Мысли путались, и он не мог сосредоточиться. Развязка была близка.

Темно. Душно. Сыро.

Он сделал подряд несколько судорожных глотков и закричал. Закричал в последний раз…

Андрей проснулся в горячем поту. В ушах ещё стоял звон от собственного крика.

 – Это был сон, всего лишь сон… – глубоко вздохнув, он улыбнулся.

В этот момент Андрей почувствовал себя самым счастливым человеком в мире. Не было никакого гроба и отчаяния, наоборот он лежал в просторной комнате в тёплой постели. Андрей ещё раз улыбнулся, смакуя ощущение радости. Было так легко и так хорошо.

Небо за окном чуть посветлело. Лучи солнца робко пробивались из-за горизонта, рассеивая сумрак. Казалось, город спал, но это только казалось, просто окна спальни выходили на тихую улочку. Можно было спать хоть до полудня: никто не разбудит, если только звук захлопывающихся соседских дверей. Начинался новый день. Новый день весны.

Андрей закрыл глаза и погрузился в полудрёму. Очень приятно понежиться под одеялом в воскресное утро. Приятно не думать о том, что нужно сделать за день, куда сходить и чего добиться, а просто предаться умиротворению. Можно валяться в кровати сколько угодно или заниматься совершенно глупыми занятиями. Можно выбросить весь окружающий мир в мусорное ведро на кухне и ни о чем не беспокоится. Никто не будет говорить, что нужно сделать и в какие сроки. Никто не будет повышать на тебя голос и трепать нервы. Потому что воскресенье – это день свободы от суеты. Это день для маленького личного удовольствия и радости. В воскресное утро ты превращаешься из винтика огромного и непонятного механизма под названием «город» в самого себя. Ты вдруг понимаешь, что кроме работы в мире существуют вещи куда более значимые и, уж точно, более интересные. И ты готов радоваться всему вокруг, потому что готов ощущать окружающий мир, как человек. Это действительно чудо, благодаря которому все горожане не становятся со временем бездушными кусками мяса.

Андрей открыл глаза и тупо уставился в потолок. Было уже довольно светло. Полежав несколько минут в оцепенении, он досадно крякнул и поднялся. Холодный пол обжёг ноги. Андрей, смешно переваливаясь, дошёл до кухни и поставил чайник. Вообще, первое время после пробуждения делаешь всё рефлекторно. И этот приобретённый рефлекс брал своё начало со студенческих лет, когда, поднимаясь за двадцать минут до занятия, нужно было успеть и умыться, и попить чаю, и бросить что-нибудь в сумку. Скоро взбодрившийся Андрей вышел из ванной и сразу заварил себе горячего крепкого кофе.

С первым глотком вспомнился сон – Андрей содрогнулся. Нет, конечно, это был не первый кошмар, который ему когда-либо снился. Бывало и страшнее. Андрей всегда ловил себя на мысли, что во сне всё принимает за реальность. Никогда не было ощущения того, что это просто бесплотная фантазия. Он всегда удивлялся людям, которые смотрели сны, как фильмы в кинотеатрах.

 – Мда, – многозначительно вздохнул Андрей и причмокнул, – Когда же это кончится?..

Этот сон с погребением преследовал его уже на протяжении трёх лет. В первый год, как раз после окончания университета, сон повторился два раза. После этого Андрей, куривший с конца четвёртого курса, не на шутку перепугался. Он обратился к терапевту, прошёл флюорографию и ещё какие-то процедуры: боялся, что обнаружат рак. Нет, ничего, всё чисто. Андрей не кашлял и не чувствовал одышки, но безнадёжно задыхался в кошмарном сне. Курить бросил. Его девушка, всегда укорявшая за вредную привычку, даже обрадовалась такому повороту дела. Несколько месяцев всё было отлично, Андрей уже поверил в такое предупреждение своего организма и успокоился. Но он поспешил. Сон повторился третий, четвёртый, пятый раз. Сходил к психологу, но тот не сказал ничего определённого: что-то про воспоминания и переживания из детства. Спасаясь от вечного смога и жуткой загазованности большого города, Андрей бежал на лето в деревню к родителям своей возлюбленной. Он именно бежал, так, словно за ним гнались. Сон настиг его и там. Андрей в тот злополучный год начал потихоньку верить, что проклят. Эта чертовщина не давала покоя, впрочем, приложила к этому руку и его девушка. На исходе второго года Андрея всё чаще начала посещать мысль о смерти. Да, она приходила к нему и раньше, даже в тот первый раз, но тогда была самой последней в списке объяснений. Теперь, кроме неё, ничего и не осталось. Тогда он предупредил всех близких о том, чтобы его случайно не похоронили в летаргическом сне. Большинство друзей только пожало плечами. Измотанный и разбитый Андрей потерял взаимопонимание с любимой, ссор становилось больше, а семейного тепла меньше. Она не обвиняла его в глаза, но часто намекала на проблему, советовала и даже несколько раз упрашивала сходить в церковь или к какой-нибудь колдунье. Андрей натягивал улыбку и старался отшутиться. Это имело тот же эффект, как шутка висельника на эшафоте. Кошмар сосал его, как паразит сосёт кровь жертвы. К третьему году Андрей всё чаще начал возвращаться к мысли, что видит во сне свою смерть. Паники не было, спасал сильный характер, он просто стал избегать замкнутых пространств, особенно лифтов. Правда, это не было решением проблемы. Точнее он сам себе так сказал. Возможность повторения сюжета известного «Пункта назначения» приводила в состояние ужаса, смешанного с саркастическим смехом. Андрей старался не верить в такой исход и продолжал упорно искать путь спасения, искать разгадку, потому что считал, загадка была. В последний год кошмар навещал его раз в месяц, а в последнюю неделю через день. Видимо, развязка была близка.

Депрессия второго года ушла, Андрей начал относиться к происходящему спокойнее, можно сказать, по-философски. В его библиотеке появились совсем не свойственные ей книги, начиная от учебников по практической психологии и заканчивая трудами по практической магии. Но во всех них он не находил никакой обстоятельной помощи. Загадка становилась всё сложнее, запутаннее. Они не помогали разобраться, но постоянно уводили куда-то в сторону с верного пути. Андрей чувствовал это. Он знал, что в своих поисках множество раз проходил мимо ответа. От этого становилось только тяжелее. Он снова и снова перебирал ворох объяснений, но одни были давно проверены, а другие рассыпались под натиском фактов. В конце концов, на этой неделе Андрей пришёл к выводу, что сон как-то связан с реально существующей могилой. Точнее не сон, а сам Андрей. Сначала мысль показалась бредовой, но, отбросив предубеждения и положившись на интуицию, он поверил ей.

На самом деле, мы сознательно следуем тому, во что верим. Но одно дело теория и совсем другое практика. Искать мифическую могилу было глупо и смешно.

Андрей прошёл в зал, включил телевизор и сел в привычное кресло. Бездумно перебирая каналы, он размышлял над сном. Несколько раз возвращался к мысли о страшном пророчестве своей смерти. Что-то было между двумя этими идеями. Он напрягся и попытался вспомнить детали сна.

Диктор новостей постоянно сбивал его с мысли. Андрей уже потянулся за пультом, чтобы убрать звук.

 – …Останки святого будут захоронены… Однако, остаётся возможность, что решение будет изменено… Место под могилу уточняется, – диктор бросил взгляд на текст. – Перейдём к следующим новостям…

 – Плевать я хотел на всех святых!.. Самого уже почти похоронили. Место под могилу… Место! Ну конечно! Нужно искать не какую-то могилу, а свою, точнее место. То, где меня закопают. Место, подходящее с большей вероятностью. Господи, всё просто! – по лицу Андрея расплылась улыбка. Он был доволен пусть маленькой, но победой над загадкой. Он чувствовал, что на правильном пути, а лучше сказать, верил в это. Идея становилась вполне материальной, ведь место на земле, где его похоронят, очень даже материально. За последний год это было единственным, за что он мог ухватиться. И Андрей ухватился обеими руками. Раньше, года три назад, он счёл бы подобное бредом… но не теперь, когда ничего больше не осталось.

Легкомысленно утверждать, что к иррациональным явлениям неприменимы многие рациональные научные подходы. Пусть отчасти, пусть не полностью, но применимы. Поэтому логика как оружие истинного учёного вполне соприкасается с неизвестным, туманным и мистическим. Андрей не обладал каким-нибудь сверхъестественным даром, но размышления, основанные на логике, могли привести к верному ответу. Загадочный клубок начал распутываться: он нашёл конец нити.

По закону хоронят по месту прописки, поэтому кладбище на малой родине было первым в списке. То кладбище, где похоронены родители. Сам Андрей часто говорил и любимой, и друзьям, что хочет лежать рядом с ними. Круг поисков сузился. Оставалось только проверить.

Было около одиннадцати. Андрей быстро собрался в дорогу: бросил в сумку несколько тёплых вещей, проверил деньги в бумажнике и необходимые документы. Он уже открыл входную дверь, когда в голову пришла законная мысль: «Что я делаю?! Боже, что я делаю!» Андрей остановился и озабоченно осмотрел прихожую. Казалось, всё, что он решил, сущий бред. Все рассуждения и связи между ними были очень шаткими, почти эфемерными. Только измышления не выспавшегося и находящегося под властью дурацкого сна человека. Ничего более. Где факты, доказательства, хоть что-то, на что можно положиться? Нет ничего. И что это за глупая поездка? Куда? Зачем? Чтобы проверить свою больную фантазию, удовлетворить сказочное шестое чувство? Андрей усомнился в своей вере, усомнился в том, что пять минут назад считал таким ясным и непоколебимым. Он растерялся под напором противоречивых мыслей: «Двадцатипятилетний парень едет чёрт знает куда, чтобы отыскать свою могилу», - голос в голове засмеялся. – «Только вдумайся! Живой ищет своё место на кладбище! И почему? Показалось, что разгадал собственный сон. Мальчик построил логическую цепочку? Да половина утверждений притянута за уши. Это же полный бред. Сколько было проверено дельных вариантов? Неужели, самый сказочный будет ответом? Ха, смешно. Да и что ты там хочешь найти, кусок земли? Что дальше?.. Подумай…» Сомнения начинали одолевать, всё рушилось, как карточный домик. Нужно было принять решение.

 – Аминь! – Андрей прищурился и, глубоко вздохнув, перешагнул порог.

На улице было грязно и сыро, кое-где ещё лежал снег. В воздухе стоял запах земли и набухающих почек. Природа встречала весну звонкими птичьими криками, пусть убогая, городская, но всё же природа. И в её глазах, в высоком голубом небе, светилась надежда и желание жить.

Андрей вышел и радостно вдохнул свежий воздух. Во дворике почти никого не было. Двое ребят лет по двенадцать играли в футбол на небольшой площадке. Какая-то бабка спешила на рынок. Молодая девушка выгуливала огромного пса. Воскресение – день свободы, день для маленького человеческого счастья. На душе у Андрея стало как-то спокойнее. Он поднял глаза, и небо будто улыбнулось ему, сказав, что всё будет хорошо. Да и не могло быть иначе в такой светлый день.

Мотор старенькой иномарки ровно зашумел. Андрей старался не думать о цели поездки. На выезде из города затрещал сотовый, по мелодии Андрей сразу понял, что это любимая. Взял.

 – Да, лап… – Андрей был как никогда спокоен.

 – Ты где? – спросил мелодичный женский голос.

 – В городе. Еду по делам. У тебя как?

 – Всё отлично. Мама с папой тебе привет передают. Ты когда будешь?

 – Где?

 – У нас. Ты что забыл? Ты обещал меня забрать. Мне завтра тоже на работу.

Андрей поморщился: совсем вылетело из головы.

 – Слушай, конечно, не забыл. Просто мне сейчас нужно съездить в одно место… да… а потом сразу к тебе. Только буду поздно, часам к… где-то к девяти.

 – Ага, куда это ты намылился? К дружкам? Может, вы уже девок заказали? Ты котяра, наглый котяра!

Андрей засмеялся.

 – Нет, лап, ничего подобного. Нужно съездить на малую родину. Хочу сходить на могилки родителей.

 – А, извини, что я так…

 – Да ничего.

 – Нет, правда, конечно, езжай. Только про меня не забудь.

 – Люблю тебя! – Андрей собирался уже положить трубку.

 – Погоди, - вспомнила она, - купи новую лопату. Тут старая сломалась, а маме нужно грядки перекапывать.

 – Как скажешь.

 – Всё, пока. Целую всего. Не забудь…

 – Пока, лап.

Андрей положил трубку и перестроился в левый ряд. Магазин с инструментами для сада и огорода он уже давно проехал.

Спустя полтора часа под «In Extremo» Андрей въехал в родной город. Здесь он не был уже года два. Мало что изменилось. Как прежде, разбитые дороги и полупустые улицы. Молодёжь собиралась только к вечеру, да и то около трёх клубов. Рынок закрывался в полдень, и почти весь город расходился по домам.

Андрей выключил музыку. Он просто ехал по таким родным, но забытым улицам. Он ехал мимо знакомых остановок, витрин магазинов, фасадов домов. Всё навевало воспоминания. Сами собой всплывали картинки из детства и юношества. Здесь он родился, здесь учился в школе, здесь… да много чего было здесь, было и осталось. Вспомнились старые друзья и знакомые. Многих одноклассников он уже потерял из виду, а у тех, что остались рядом были уже свои заботы. Встречались вместе всё реже и реже. И, наверно, нет в том ничего плохого, просто такова жизнь. Каждый выбирает свой путь, и часто пути друзей расходятся. Нет, нет ничего плохого. Андрею стало как-то одиноко и тоскливо. Он понимал, что больше не будет той радости, той общности, что была когда-то. Но ведь она была, и это уже счастье, пусть маленькое, но очень дорогое.

Городок закончился, не успев начаться, Машина выехала к кладбищу.

Петляя между многочисленных оград, Андрей добрался до могил родителей. Они были рядом, как и их обладатели при жизни. Прошло пять лет со смерти отца и четыре года со смерти матери. Похоронили на краю кладбища, собранных денег тогда мало на что хватило. За четыре года всё сильно изменилось, кладбище заметно разрослось, и теперь даже на пятьдесят метров вокруг не было свободной земли. Андрей пожал плечами: нет, так нет. Всё равно ехал не зря. Он присел рядом с могилами. Холмики сильно заросли, фотографии потускнели. И у него не было цветов. Цветы были и не нужны, потому что, когда ты приходишь к родителям, они не спрашивают с тебя подарков. Это единственные люди, которые не спрашивают с тебя подарков. Они и так тебя любят и понимают, а если и не понимают, то оттого любят не меньше. К ним всегда можно прийти, кем бы ты ни был и что бы ни сделал, они всегда откроют тебе дверь. Потому что не может быть иначе. Андрей знал это, а значит, они были очень хорошими родителями.

Андрей говорил им о том, что любит их и никогда не забывает; что мир вокруг сильно изменился, а он сам такой же, как прежде; что такой-то уехал в другой город, а такая-то вообще из страны; что во власти опять смута, хлеб подорожал, а по телевидению нет ничего путного. И ещё много-много чего, разного и нового. Иногда его сердце сжималось, к горлу подступал комок и по щекам текли горячие слёзы.

Андрей поднялся, чувствуя лёгкость, словно сбросил с себя давно тяготивший груз. И казалось, всё теперь действительно будет хорошо. Он неторопливо пошёл к машине: «Может быть, дело именно в этом? Прошло целых два года. Кто знает…» Его мысли внезапно оборвались – на краю кладбища под сенью ив была свежая могила. Ни надгробной плиты, ни креста, видно, как всегда у кого-то проблемы с деньгами.

 – Красивое место. Хотел бы и я здесь лежать. Надо сказать… – Андрей осёкся.

Впечатления сна нахлынули с новой силой.

 – А что если здесь? Что если… – он быстро подошёл к холмику и озадаченно осмотрелся. – Да ладно, бред какой-то… Нет, точно бред…

Он немного постоял и, махнув рукой, скорым шагом направился к машине.

Было около половины десятого. Старушка луна разливала холодный призрачный свет над старым кладбищем близ небольшого городка. Оно ощетинилось крестами и плитами в чёрное небо, словно какой-нибудь фантастический зверь. И зверь, затаившись, выжидал момент для решающего броска. Только одна могила сливалась с землёй и не таращилась в небо обрубком дерева или гранита. Могила под ивами.

Новенькая лопата врезалась в землю. Андрей не привык отступать, и если в чём-то был уверен, то доводил дело до конца. Само собой, перед этим он съездил к сторожу, чтобы спросить о свежей могиле, но тот был не в состоянии связать двух слов. Запой совсем скрутил старику мозги. Съездил в администрацию, но молоденькая девушка за массивным столом послала его по известному маршруту. Спросил у местных старух, не хоронили ли кого на неделе. Нет, никого. Благодаря этому небольшому путешествию Андрей сделал подходящие для себя выводы.

Земля была сырая и тяжёлая. Он старался изо всех сил, лопата скрипела, но держала напор. Выкопав на одном дыхании чуть более метра, Андрей сел на край могилы передохнуть. Очень хотелось курить. И если б были сигареты, он бы закурил. В голову лезла одна и та же мысль: «А не сошёл ли я с ума?» Ответа не было, а потому он гнал её прочь. Небо заволокло, накрапывал дождь. Андрей поёжился, застегнул выше кожаную куртку и продолжил копать. Вскоре лопата стукнулась о крышку гроба. Он расчистил последнюю землю и полез за гвоздодёром. Несколько раз сорвавшись, он хорошенько выругался. Наконец инструмент был в руках. Гвозди выходили с трудом, гроб был свежий. Они скрипели, стонали, но выходили. Последний гвоздь. Андрей перевёл дух и машинально посмотрел на часы. На циферблате высветилось: 23:05. Он широко расставил ноги, и, задержав дыхание, наклонился, чтобы поднять крышку гроба.

* * *

Андрей открыл глаза. Было темно, душно и сыро. Он не чувствовал ни рук, ни ног. Кое-как попытался подняться, но тут же ударился лбом и коленями обо что-то твёрдое сверху. Расслабился. Периодически сжимая пальцы на руках, он вскоре вернул им чувствительность. Андрей ощупал то, что было сверху. Сначала шёл шёлк или какая-то подобная ткань, потом… он постучал костяшками пальцев… потом дерево. Андрей пробежал пальцами вбок и вниз – то же самое. Сомнений не было: он лежал в гробу. Эта мысль его шокировала. В голову ударила кровь, на лбу выступил пот. Он проверил всё ещё раз. Да, в гробу. Кое-как упёрся в крышку, напрягся. Она даже не приподнялась.

Пахло землёй и плесенью.

 – Этого не может быть. Это… это… это сон. – Он ущипнул себя, даже пару раз ударил лбом о крышку. – Черт, этого не может быть.

Андрей судорожно начал вспоминать: поездка, кладбище, могилы родителей, лопата… Он помнил всё до того момента, как склонился над гробом. Он ощупал себя, как мог: та же кожаная куртка, джинсы, в правом кармане куртки ключи от дома, в левом от машины, бумажник во внутреннем кармане, часы… Поднёс руку к лицу и зажёг циферблат: 22:55, то же число. Осветил часами пространство вокруг, сомнений не осталось – он в гробу. Андрей начал было шарить по карманам в поисках телефона, но вспомнил, что оставил его в машине.

 – Меня что положили в гроб, который я сам выкопал? – мысль показалась совсем дурацкой.

Он ещё раз напрягся и попытался вспомнить всё с самого начала.

 – Утро, воскресное утро. Ночной кошмар, кофе, очень крепкий кофе. Потом диктор, кладбище. Вышел на улицу, машина. Двое мальчишек играли в футбол. На выезде из города разбит светофор, регулировщик. Звонок… Да, черт, телефон в машине… Взял лопату и пошёл копать – сотовый на сиденье. Так, так. Что там? Звонок, любимая… забрать её… Кого?! Кого, твою мать!

Андрей с ужасом осознал, что не помнит имя своей девушки. Он не помнил ни названия города, ни улицы, ни номера дома, где жил. Он не помнил даже имена родителей. Ничего.

Он просто не знал.

 – Я что жил во сне? Все эти воспоминания просто сон?..

Но если и так, то он же должен был помнить, как заснул. Должен был, но он не помнил. Он знал только то, что ему «приснилось», словно до этого его самого вовсе не существовало. На глаза навернулись слёзы, ему стало жалко себя, беспомощного, запертого в коробке под землёй. Мысли начали путаться, к горлу подступила тошнота. Андрей набрал воздуха и хотел закричать, закричать что было сил. По гробу пробежала еле ощутимая дрожь. Андрей выдохнул и прислушался. Сверху донеслись глухие звуки. Через несколько минут о крышку стукнулось что-то твёрдое. Лопата. Лопата скрипела, счищая с крышки землю. Андрей боялся шелохнуться, он впал в оцепенение. Вдруг всё стихло, шаги прекратились. Тот, кто копал, громко выругался, и что-то тяжёлое упало на гроб. Андрей от ужаса открыл рот: это был его голос, и сейчас он откапывал сам себя. Он не мог поверить в это, но реальность была такова. Ругательство сверху повторилось, и опять гроб содрогнулся. Вскоре Андрей услышал, как вытаскивают гвозди. Они скрипели, стонали, но выходили. Потянуло свежим воздухом. Последний гвоздь. Андрей посмотрел на часы: 23:05. Он задержал дыхание и упёрся рукой в крышку гроба…